Баевский Р.М. Сердце знает о нас всё Два контура регуляции

Т.К.Бреус, С.М. Чибисов, Р.Н.Баевский и К.В.Шебзухов

ХРОНОСТРУКТУРА РИТМОВ СЕРДЦА

И ФАКТОРЫ ВНЕШНЕЙ СРЕДЫ

МОСКВА, 2002

УДК 612.17:577,3+616.12-12-008

Рецензенты: профессор Г.Г. Автандилов

Профессор В.И.Торшин

Т.К. Бреус,С.М.Чибисов, Р.Н.Баевский и К.В.Шебзухов

Хроноструктура ритмов сердца и факторы внешней среды:

Монография. – М. Издательство Российского университета дружбы народов; Полиграф сервис, 2002, -232 с.-, ил.

This book describes the experimental studies of various heart rhythm indices in laboratory and in conditions of space (light. The main goal is the study of heart rhythm modification under the action of various environmental factors. The results show that the circadian heart rhythm system is flexible and varies in cycles having periods such as ll-years (the cycle of solar activity), about 28-days, about 14-days and about 7-days. Significant variations of daily rhythm chronostructure depending of the season of the year have been detected. The effects of geomagnetic field perturbations on heart rhythm indices have also been studied. The results obtained from laboratory experiments with animals, and with cosmonauts in flight conditions and confirmed by laboratory" simulations reveal that geomagnetic storms produce heart rhythm desynchromzation. This corresponds to an adaptive stress reaction, similar to the circadian rhythm violation associated with transcontinental flights. The response of heart chronostructure to various external factors is similar and represents a characteristic adaptive stress reaction. The ef­fects of social phenomena or variations of natural external synchronizers, such as the rhythms of solar radiation and geomagnetic field variations, lead to a similar response in biological systems, namely adaptive stress. Our results allow the underlying mechanisms of morphofunctional modifications of heart activity, controlled by time factor, to be determined. This book is intended for physiologists, pathophysiologists, biophysicists and cardiologists.

Работа посвящена экспериментальному изучению в наземной лаборатории и в условиях космического полета хроноструктуры ритмов различных показателей сердечно-сосудистой системы, а также их изменений под воздействием факторов внешней среды. Приво­дятся данные, показывающие, что циркадианная система сердца гибко и последова­тельно изменяется в циклах, имеющих многолетние, инфрадианные и многодневные периоды, например, таких, как одиннадцатилетний цикл солнечной активности, около 28 –дневный, около – 14-дневный, около-недельный ритмы. Выявлены достоверные отличия хронострук­туры суточного ритма, определяемые сменой сезонов года. Показано, что ре­акция хроноструктуры сердца на различные по характеру внешние раздражители, например, социальные факторы и изменения ритма датчиков времени, таких, как ритмы освещенности и геомагнитного поля, однотипна и представляет собой характерный адаптационный стресс. Обсуждается проблема влияния возмущений геомагнитного поля Земли на хроноструктуру показателей ритма сердца. Результаты, полученные как в лабораторных исследованиях животных, так и при исследованиях космонавтов во время полета, подтвержденные лабораторным моделированием, свидетельствуют, что геомагнитные бури вызывают десинхроноз хроноструктуры ритмов сердца, соответствующий адаптационному стрессу, аналогичному стрессу при нарушении циркадианной ритмики, возникающему при трансконтинентальных перелетах. Приведенный материал позволяет оценить механизмы, лежащие в основе морфофункциональных изменений в деятельности сердца, контролируемых временным фактором. Книга предназначена для физиологов, патофизиологов, биофизиков и кардио­логов.

ISBN 5-209-01404-5

ISBN 5-86388-X

В последнее десятилетие получила бурное развитие хроно­биология (хрономедицина) - наука о временных закономерностях функционирования организма – о биологических ритмах и временных трендах, их зависимости от состояния биологической системы, о физиологических механизмах, лежащих в их основе. Эта наука изучает также внешние синхронизаторы (или времядатчики) биологических ритмов, их основные свойства и взаимосвязи с организмами.

Биологические объекты, включая человеческий организм, представляют собой сложные открытые нелинейные системы, которые критически зависят от изменяющихся условий среды обитания и могут реагировать макроскопически на микроскопические флуктуации воздействующих факторов. Чтобы выжить и приспособиться к флуктуациям внешних факторов (например, температуры, климата, естественных электромагнитных полей, доступности пищи и т.д.), биологические системы должны были проявлять значительную степень случайности в своем поведении. Причем, слабые внешние сигналы, уровня шума, могли играть значительную роль в их самоорганизации.

Для понимания организации таких сложных систем во времени необходимо иметь данные длительных измерений их физиологических характеристик, что обычно довольно трудно осуществимо. Именно поэтому проблема воздействия факторов внешней среды на биологические системы получила качественно новое освещение, когда стали использоваться данные длительного мониторирования, характерного для методов хронобиологии.

В развитии современной отечественной хронобиологии (или, как ее у нас называют, биоритмологии) первенство принадлежит ученым, которые начали с лабораторных экспериментов и теории, и затем перешли к исследованиям в области космической медицины в начале шестидесятых годов.

В течение более чем 30-и лет на кафедре патологической физиологии Университета дружбы народов под руководством профессора В.А.Фролова велись работы по экспериментальному изучению биологических ритмов сердца. Регистрировались показатели сократительной силы сердца здоровых однотипных животных. Исследовались динамические временные ряды изменений этих показателей, прослеживалась картина их взаимосвязи с циклом солнечной активности, определялись параметры хроноструктуры разно периодичных ритмов и их соотношения с факторами внешней среды. В этом многолетнем исследовании принимал участие практически весь коллектив кафедры. С особой благодарностью хочется отметить неоценимый вклад в эту работу Т.А. Казанской.

С начала восьмидесятых годов в Институте Космических Исследований, совместно с медицинскими клиниками Москвы, Университетом дружбы народов, Институтами Медицинской Академии Наук соавторами этой книги проводились хрономедицинские исследования воздействия гелио-геофизических показателей, на сердечно-сосудистую систему человека. Эти работы велись под руководством академика АМН Ф.И.Комарова и профессора С.И.Рапопорта. В последнее десятилетие существенный вклад в понимание проблемы роли внешних факторов в формировании стрессов сердечно-сосудистой системы человека внесли работы, проводившиеся соавторами книги совместно с лабораторией Института Медико-биологических проблем Минздрава России, руководимой профессором Р.М. Баевским. Авторы данной книги взяли на себя смелость обобщить материалы и подвести итоги некоторых из этих исследований.Дополнительная математическая обработка ряда данных и обсуждение некоторых аспектов работы были любезно осуществлены профессором Н.Л.Асланяном (НИИ кардиологии Армении, Армения) и академиком АН Кыргызстана Э.С Матыевым.

Мы также признательны выдающимся специалистам в области хронобиологии и хрономедицины профессору Р.М.Заславской, профессору Миннесотского Университета Францу Халбергу и доктору физ.-мат. наук того же университета Ж.Корнелиссен (США) за неизменную поддержку работ, консультации и полезную критику.

Бреус Т.К.

(Институт космических исследований РАН РФ)

Чибисов С.М. (Российский университет дружбы народов)

Баевский Р.М.

(Институт медико-биологических проблем МЗ РФ)

Шебзухов К.В.

(Российский университет дружбы народов)

ПРЕДИСЛОВИЕ

В настоящее время возникла настоятельная необходимость проведения детальных исследований в области хроноструктуры ритмов и морфологии сердечно-сосудистой системы, а также их изменений под воздействием факторов внешней среды. Фундаментальные экспериментальные исследования явлений десинхроноза сердечно-сосудистой системы и ее морфофункционального состояния весьма ограничены, поэтому предлагаемая книга затрагивает и исследует проблемы значительной актуальности. Специального внимания заслуживает разработка проблемы морфофункционального состояния сердца в период повышения и резких изменений геомагнитной активности в аспекте хронобиологии. Авторам удалось выявить ряд неизвестных раннее характеристик циркадианной ритмики сердечно-сосудистой системы, интересных с теоретической и практической точек зрения. Например, впервые убедительно продемонстрировано наличие феномена изменчивости сократительной функции сердца на протяжении 11-летнего цикла солнечной активности, корреляций популяционных ритмов сердечно-сосудистых катастроф и ритмов солнечной и геомагнитной активности. Выявлены вариации амплитуды и времени акрофаз циркадианного ритма сердца с сезонами года, наличие типовой биоритмологической реакции сердца на воздействие различных внешних факторов, включая геомагнитную активность.

Одним из материалов для исследований послужили экспериментальные наблюдения над кроликами породы “шиншилла”, проводившиеся на протяжении ряда лет на медицинском факультете Российского Университета дружбы народов при идентичных условиях и одними и теми же методами. Последнее обстоятельство имеет ключевое значение для получения убедительных и статистически достоверных результатов в хронобиологии и хрономедицине, когда речь идет о динамике каких-либо показателей под влиянием внешних факторов. Не менее уникальный материал представляют собой архивы данных медицинских наблюдений космонавтов во время экспедиций на космических кораблях “СОЮЗ” и на орбитальной станции МИР. Космонавты, как известно, представляют собой группу здоровых и хорошо тренированных людей, подвергающихся воздействию различных внешних факторов, из которых наиболее значимым для сердечно-сосудистой системы является невесомость. Риск получения стресса под влиянием другого внешнего даже чрезвычайно слабого фактора при неустойчивом состоянии сердечно - сосудистой системы в невесомости особенно велик. Он усугубляется тем в данном случае, что сердечно-сосудистая система является одной из главных мишеней, на которую действуют оба внешних фактора - и невесомость, и возмущения геомагнитного поля.

Авторами использовался широкий спектр современных методических приемов для оценки функционального состояния сердечно-сосудистой системы. В лабораторных исследованиях животных проводилась регистрация артериального давления в левой сонной артерии, пикового систолического давления в полостях левого и правого желудочков сердца и, в условиях пятисекундной окклюзии аорты и легочной артерии, максимального внутрижелудочкового давления при изометрическом сокращении камер сердца. Помимо этого, авторы изучали содержание в крови из полостей левого и правого желудочков свободных жирных кислот, а также кислотно-основное состояние крови методом микро-Аструп.

Полученная информация по экспериментам с животными была проанализирована современными методами математической физики, включая весьма полезный в случае многофакторных зависимостей метод кластерного анализа. Особенно ценно при этом участие физиков в авторском коллективе, что позволяет надеяться на то, что полученные результаты математической обработки достаточно достоверны и надежны.

Большой и чрезвычайно ценный раздел работы представлен материалом, полученным при трансмиссионной электронной микроскопии, сопровождавшей наблюдения над животными, и позволившей определять показатели, характеризующие состояние митохондриального аппарата в процессе всего цикла исследований.

Особенно полезным для всего проведенного цикла исследований является лабораторное моделирование десинхроноза. Десинхроз у животных вызывался искусственно путем введения 20% раствора алкоголя в течение 11 дней в начальной фазе локомоторной активности (6-8 ч) и в период начала фазы покоя (18-20 ч). Результаты моделирования позволили сформулировать основные признаки десинхроноза, возникающего под воздействием внешних факторов воздействия. С данными моделирования сравнивались затем результаты наблюдений в лаборатории и в космосе функциональных расстройств, вызванных воздействием такого естественного внешнего фактора, как геомагнитные бури. Как уже отмечалось выше, практически параллельные исследования функциональных показателей и ультраструктуры кардиомиоцитов позволили авторам убедительно показать, что в период максимума солнечной активности сократительная способность миокарда значительно ниже, а амплитуда сезонных колебаний выше, чем в фазу спада 11-летнего цикла активности Солнца. Было выявлено, что вне зависимости от сезона года максимум сократительной силы миокарда сопровождается гиперфункцией ультраструктур кардиомиоцитПредставляют интерес результаты авторов, свидетельствующие о том, что характеристики хроноструктуры циркадианных ритмов сердечно-сосудистой системы имеют во многом сходную динамику во все сезоны года, но отличаются в деталях. Весенний и осенний периоды являются переходными. Следует подчеркнуть, что весной и осенью состояние сосудистого тонуса оказывает существенно большее влияние на функцию сердца, нежели в другие сезоны года.Авторами книги впервые показано, что в основе энергообеспечения сократительной деятельности сердца в летнее время лежит гликолиз, в то время как, зимой - липолиз,. При этом миокард использует жирные кислоты из циркулирующей крови.

Выявлено влияние большой геомагнитной бури на морфофункциональное состояние сердечно-сосудистой системы у интактных животных, сходное с тем, которое наблюдалось при моделированом десинхронозе. Воздействие обоих сильных раздражителей – геомагнитной бури и алкоголя - на фоне сезонных изменений в период морфофункциональной гиперфункции приводит к десинхронозу, преобладанию, порой, необратимых процессов в виде деградации и деструкции митохондрий и резкого падения сократительной способности сердца.

Большой интерес представляет собой цикл исследований воздействий геомагнитной возмущенности на человека на примере космонавтов в процессе полетов различной длительности. Использовались данные медицинского контроля космонавтов и данные мониторирования по Холтеру, то есть, традиционные и хорошо отработанные методы исследования сердечного ритма, как в космосе, так и в обычных кардиологических клиниках. Тем ценнее и достовернее полученные результаты, свидетельствующие о том, что геомагнитная буря вызывает неспецифическую реакцию адаптационного стресса у космонавтов и специфическиую реакцию напряжения сосудистого тонуса.

Авторами книги проведено сопоставление результатов по моделированию десинхроноза и воздействию геомагнитной бури на подопытных животных с данными наблюдения космонавтов на борту орбитальной станции МИР также во время геомагнитной бури и в аналогичном сезоне года. Это сопоставление позволяет утверждать с достаточной убедительностью, что возмущения геомагнитного поля приводят к десинхронозу и адаптивной стресс-реакции у всех живых организмов, типичной для реакции этих систем на любые внешние стрессорные воздействия. Характер воздействия и его интенсивность зависят, как и при модельном десинхронозе, от исходного состояния циркадианной системы в момент воздействия.

Этот вывод, наконец, дает убедительное и разумное объяснение вопроса о том, каким образом геомагнитные возмущения воздействуют на живые организмы, обсуждавшегося уже несколько десятилетий.

В заключение можно сказать, что представленная монография вносит существенный вклад в разработку фундаментальных проблем хронобиологии, а именно, проблемы взаимодействия биологических систем с факторами внешней среды, такими, как ритмы гелио- и геомагнитных факторов и их флуктуации. Монография, в сущности, открывает новое направление биоритмологии - исследования морфофункциональных, ультраструктурных (на митохондриальном уровне) изменений миокарда при чрезвычайных внешних воздействиях на организм, включая геомагнитную активность.

Практическая значимость выполненного труда заключается также в обосновании положения об отсутствии фиксированной “физиологической нормы” работы сердца, уровень которой лабилен и, очевидно, может быть использован в медицинской практике только с учетом ультра-, цирка- и инфрадианной ритмики активности сердца, причем последняя связана с сезонной и многолетней цикличностью.

Член проблемной комиссии по хронобиологии

И хрономедицине РАМН, член Европейского об-

Щества хронобиологов, д.м.н., профессор

Р.М.Заславская

В В Е Д Е Н И Е

В настоящее время общепризнанно, что ритмичность биологических процессов является фундаментальным свойством живой материи и составляет сущность организации жизни (J.Aschoff,1985; F.Halberg, 1953-1998; A.Reinberg, 1973; Н.А.Агаджанян, 1975; Б.С. Алякринский, 1968-1985 ; Р.М.Заславская,1991; Ф.И.Комаров., С.И.Рапопорт, 2000; В.А.Фролов, 1979).

Формирование биологических ритмов неразрывно связано с эволюционным процессом живых организмов, происходившим с самого же начала зарождения и становления жизни в условиях одновременно развивающихся пространственно-временных закономерностей среды обитания. Элементарные живые структуры могли быть жизнеспособными только при возникновении у них динамически устойчивой временной организации, способной адаптироваться к ритмическим изменениям внешней среды. Возникшая временная структура живого организма, имея широкий диапазон реакций, могла противостоять также и влиянию апериодических изменений факторов внешней среды, которые, в свою очередь, способствовали поддержанию системы в активном состоянии.

Ритмические воздействия внешней среды являются главными стимуляторами биоритмов организма, играющими важнейшую роль в их формировании на ранних этапах онтогенеза и определяющими уровень их интенсивности в течение всей последующей жизни. Собственные эндогенные биоритмы организма – это фон, на котором развертывается картина жизнедеятельности и который не обеспечивает последней, если она непрерывно не активируется импульсами из окружающей среды. Последние, таким образом, являются теми силами, которые заводят биологические часы и определяют интенсивность их хода (См. например, Ю. Ашофф, 1984; J.Aschoff,1985; Б.С.Алякринский, 1983; Д.С. Саркисов и др.,1975).

В настоящее время общепризнанно, что наиболее мощным фактором, формирующим биологическую ритмичность, было собственное вращение Земли с сопутствующим ритмом изменений освещенности и температуры. Еще в 1797 году Христофер Гуфелянд, рассматривая суточные колебания различных медицинских показателей у здоровых и больных пациентов, пришел к выводу, что в организме существуют “внутренние часы, ход которых определяется вращением Земли вокруг своей оси”, поэтому многие считают Гуфелянда основателем учения о биологических ритмах. Он впервые обратил внимание на универсальность ритмических процессов и подчеркнул, что “наша жизнь, очевидно, повторяется в определенных ритмах, а каждый день представляет маленькое изложение нашей жизни”. Правда, некоторые исследователи отдают в этом вопросе пальму первенства французскому астроному, математику и физику Жан Жаку Де Мерану, который, изучая особенности солнечного света и вращения Земли, еще в 1729 году установил, что в условиях темноты и постоянной температуры растения сохраняют свойственную им двадцатичетырехчасовую периодичность движения листьев, связав тем самым этот феномен не с освещенностью, а с вращением нашей планеты.

Исключительно крупный вклад в хронобиологию внес российский ученый А.Л.Чижевский. Проведенный им анализ общей смертности в Российской империи с 1800 по 1900 год и по Сакт-Петербургу с 1764 по 1900 год позволил выявить столетнюю цикличность смертности, названную им “вековым ходом”. В дальнейшем А.Л.Чижевский связал проходящие на Земле циклические процессы с солнечной активностью. Международный конгресс по биологической физике и биологической космологии, состоявшийся в 1939 году в Нью-Йорке, оценивая работы А,Л,Чижевского, охарактеризовал его как создателя новых наук - космобиологии и биоорганоритмологии, подчеркнув тем самым неразрывную связь между ними. А.Л.Чижевский показал, что почти все органы функционируют строго ритмически, причем одни ритмы находятся в зависимости от физико-химических процессов, а другие - от факторов внешней среды (важнейшим из которых он считал космическое излучение). Кроме того, по мнению А.Л.Чижевского есть группа независимых (врожденных) ритмов.

По мере увеличения продолжительности жизни живых организмов происходил естественный отбор особей, способных приспосабливаться к ритмам внешней среды, имеющим различные периоды. Эволюционные преобразования создали сложную интегральную иерархию временной упорядоченности биологических ритмов различных видов, в которой ключевую роль по-видимому играла суточная ритмика.

Интересно отметить, что в хронобиологии понятие “суточный ритм” носит несколько условный характер. До сих пор нет еще ответа на вопрос, почему ритмы, согласовывающие жизнедеятельность организмов с “хронометром”, точным до долей секунды (астрономические сутки), сами имеют систематическую погрешность до нескольких часов (Г.Б.Федосеев и др.,1987). Можно предположить, что именно эта “погрешность” и есть то преимущество, которое позволило выжить биологической системе в “сумятице” (на первый взгляд) космофизических циклов. Возникновение циркадианного “тремора” позволяет подстраивать систему к широкому диапазону постоянно присутствующих изменений внешней среды, в том числе и к ритмическим изменениям среды. Как отмечал Б.С.Алякринский (1986а), циркадианные ритмы играют роль общего начала в целостной системе организма, выступая в качестве дерижера всех колебательных процессов, и отличаются признаками всеобщности и необходимости, что дает основание считать их закономерным общебиологическим явлением, т.е. говорить о законе циркадианности.

Иными словами можно сказать, что циркадианные ритмы являются одним из главных компонентов фрактальной системы биологических ритмов, объеденяющей частные ритмические процессы различных морфофункциональных структур. Сейчас можно сказать, что фрактальный принцип биоритмов сердца рассматривался в работе Чибисова С.М. (1993) «Интегральные взаимоотношения разнопериодических биоритмов сердца в норме и при их десинхронозе». Бродский В.Я. (2000) выделяет интегральность как характерную черту биоритмов, отмечая, что даже длинные инициируемые извне и генетически програмированные ритмы складываются из коротких собственно клеточных. Так же как околочасовые ритмы, другие клеточные ритмы, скорее всего тоже фракталы, т.е., хотя и детерминированные и закономерные, но в основе своей хаотические изменения. Видимо, интегральность циркадианных ритмов и определяет некоторую их нестабильность и возможность направленных влияний на их параметры.

В целом диапазон биологических ритмов весьма широк. F.Halberg (1964) предложил классифицировать биологические ритмы следующим образом: ультрадианные ритмы с периодом меньше 20 часов, циркадианные - с периодом 24 +-0 4 ч. и инфрадианные - с периодом больше 28 часов.

Сравнительно недавно было обнаружено, что существенная роль в жизни и эволюции всех без исключения биологических объектов принадлежит также инфрадианным ритмам. Среди последних следует выделять: циркасемисептанные ритмы с периодом примерно 3 +_ 0,5 сут.; циркасептанные ритмы с периодом 7 ± 3 сут., циркадисептанные - с периодом 14 ± 3 сут., циркавигинтанные с периодом 21 ± 3 сут., циркатригинтанные с периодом 30 ± 5 сут., цирканнуальные с периодом 1 год ± 2 месяца.

Существуют, однако, и другие классификации ритмов, в частности, отечественные. Например, Н.Л.Асланян и соавт. (1989) на основе многолетнего опыта биоритмологических исследований пациентов с различными патологиями предложили обособить интервал времени от 28 ч до 4 суток, поскольку ритмы этих периодов часто наблюдается при патологии. Поэтому именно ритмы в интервале периодов 28 – 96 часов предложено считать инфрадианными и не включать в эту группу ритмы с большими периодами. Предложено также ограничить пределы ультрадианных ритмов интервалом от 3 до 20 часов, а ритмы с периодом 18 – 22 ч и 26 – 30 ч считать переходными к ультрадианным и инфрадианным.

Н.Л.Асланян, С.М.Чибисов и Г.Халаби (1989) приводят следующее, можно сказать, “утилитарное” определение понятия “биологический ритм” – это ритм живого организма, периодический компонент которого в биологической временной организации целесообразно оценивать с помощью математических методов.

Основными параметрами, характеризующими биологический ритм, являются следующие величины. Период–интервал времени, в течение которого исследуемая величина совершает полный цикл своего изменения (период обратно пропорционален частоте ритма). Мезор – средний уровень исследуемого показателя за один цикл. Амплитуда – это половина разности между максимальным и минимальным значениями аппроксимирующей данный биоритм косинусоиды, либо разность между ее максимальным отклонением и мезором. Акрофаза – это значение временной шкалы в момент наступления максимума амплитуды, выраженное в градусах. Накопленные в настоящее время экспериментальные и клинические данные не вызывают сомнения в том, что изменения ритмов внешней среды являются факторами, обуславливающими морфологические и физиологические изменения в организме. Однако, зачастую конкретная информация носит противоречивый характер и требует дальнейшего углубленного и систематического изучения морфообразующей роли временной организации организма, в частности его регуляторно-адаптивных систем (Р.М. Баевский, 1976;1979, Э.С.Матыев, 1991). По мнению В.В.Парина и Р.М.Баевского, рассогласование биоритмов предшествует развитию патологических состояний с последующими информационными, энергетическими, обменными и структурными изменениями.

Г Л А В А 1

П А Т О Ф И З И О Л О Г И Я Б И О Р И Т М О В

1.1.^ Десинхроноз и адаптация к воздействию внешних факторов

В естественной среде организм всегда подвержен влиянию сложного динамического комплекса факторов, причем действие одних факторов изменяет (усиливает, ослабляет, деформирует) действие других, что создает проблемы для определения их роли и степени биотропности. Нарушения временной структуры организма возникают при рассогласовании упорядоченности структуры его внутренних ритмов, причем причины этого рассогласования могут быть различными – внутренними (например, патология систем или органов) и внешними (воздействие факторов окружающей среды).

Изучение динамики морфологических структур сердца, наблюдаемых при смене сезона года, позволило Т.Ю.Моисеевой (2000, 2000а) по новому посмотреть на процессы адаптации с позиций информационно- термодинамического подхода и представить сезонные изменеия миокарда как закономерную эволюцию информационно-термодинамической системы.

Нарушение естественного хода биологических ритмов, их взаимной согласованности, т.е. десинхроноз, является обязательным компонентом общего адаптационного синдрома (Алякринский Б.С., 1979), и в этом отчетливо видна связь проблемы биологических ритмов с проблемой адаптации.

Степанова С.И. (1986) рассматривает адаптацию как непрерывно текущий процесс, не прекращающийся ни на одно мгновение от момента зарождения организма до момента смерти. Адаптация рассматривается ею как процесс, имеющий как внешние, так и внутренние противоречия. Внешние противоречия адаптационного процесса заключаются в том, что организм находится в двойственных отношениях со средой: с одной стороны он стремится достичь согласованности с ней, а с другой - сохраняет некоторую рассогласованность, никогда не достигая идеальной гармонии, “пригнанности” к среде. Это и позволяет ему, в конечном счете, приспосабливаться, поскольку пребывание в некотором разладе со средой тренирует защитные механизмы организма, поддерживая их в активном “рабочем” состоянии, обеспечивая тем самым эффективную мобилизацию сил в случае резкого изменения внешних условий.

Иногда адаптацией называют только одну из двух сторон этого процесса, а именно, только согласование с ритмами внешней среды. Если придерживаться такой терминологической трактовки, то вторую сторону этого процесса, т.е. рассогласование, следует называть дезадаптацией, и таким образом феномен адаптации выступает как единство адаптации и дезадаптации, и этот процесс имеет ритмическое течение.

Заметим, что закон ритмичности адаптационного процесса имеет также большое практическое значение, ибо открывает надежный путь к прогнозированию динамики состояния организма при остром и хроническом стрессе, вызванном как внутренними, так и внешними причинами.

Например, он позволяет предвидеть особенности течения хронических заболеваний (периоды ремиссий и обострений), ход процессов восстановления после острых заболеваний и травм, смену периодов улучшений и ухудшений состояния в процессе приспособления к экстремальным условиям существования, в том числе и к условиям космических полетов. Он также позволяет принимать своевременные меры, направленные на поддержание благополучия организма.

Итак, приспособленность организма к условиям среды обитания не бывает абсолютной, так как его слишком тесная связь со средой может стать причиной вымирания (гибели не только отдельной особи, но и исчезновения вида) при внезапном изменении среды (De Beer Sir G., 1973).

Предельное развитие адаптивности (гиперадаптация) может привести к своей противоположности, к “гипертермии” и безвозвратной утере адаптивности, т.е. к анадаптации (Дичев Т.Г., Тарасов К.Е., 1976).

Большинству людей, пишет Г.Селье, в равной мере не нравится как отсутствие стресса, так и избыток его. Поэтому каждый должен тщательно изучить самого себя и найти тот уровень стресса, при котором он чувствует себя наиболее “комфортно”, какое бы занятие он не избрал. В последнее время получает все большее признание точка зрения о полезности умеренного стресса, в частности о том, что умеренный стресс сопровождается повышением продуктивности человека в различных видах деятельности (Франкенх Айзер П.,1970; Паткап П., 1970). Так, водители автомобилей выполняют предъявляемые им экспериментальные задания значительно лучше при воздействии умеренных стрессов, нежели в спокойной обстановке (Пикус и др., 1973). Громова Е.А. и др. выявили благоприятное влияние умеренного стресса (ситуации международных соревнований) на кратковременную память у спортсменов.

Следующие друг за другом циклы жизненных процессов различаются по своим параметрам - длительности периода, амплитуде, фазе. В тех случаях, когда адаптационный процесс протекает спокойно, без особых потрясений организма, когда действующие на организм стресс-факторы не выходят за рамки умеренного уровня, их воздействия на циркадианные ритмы невелики. Если же адаптационный процесс протекает бурно, с выраженными и быстро развивающимися изменениями в организме, что может быть обусловлено действием сильных раздражителей, либо особой динамичностью организма в некоторые периоды его индивидуального развития, в этих случаях состояние организма от цикла к циклу изменяется очень заметно, и колебательные процессы утрачивают свою правильность, регулярность. Искажение биологического ритма, трансформация его в непериодические колебания свидетельствует о резком обострении внутренних противоречий адаптационного процесса. Изменения исходной периодичности при стрессе характеризуются не только нарушением постоянства периода, но и увеличением амплитуды колебательного процесса, изменениями акрофазы.

В настоящей работе исследовалась в основном патофизиология биоритмов сердечно-сосудистой системы, обусловленная изменениями факторов внешней среды, в то время как значительную область хрономедицины патологии сердечно-сосудистой системы мы здесь касаться не будем, рекомендуя читателям, например, монографии Р.М.Заславской с соавторами (1994г., 1997г., 2001), исследовавших многие аспекты этой проблемы. Некоторые данные о десинхронозах сердечно-сосудистой системы при ее патологиях будут приводиться в данной работе лишь там, где это необходимо, для сопоставления или уточнения ряда результатов исследуемой нами проблемы.

Десинхроноз подразделяется на острый и хронический. Острый десинхроноз возникает при внезапном рассогласовании ритмов датчиков времени и организма. Например, при трансконтинентальных перелетах на современных авиалайнерах, пересекающих за довольно короткое время несколько часовых поясов, возникает резкое нарушение взаимоотношения фаз ритма сон-бодрствование. В случае, если воздействие фактора, вызвавшего острый десинхроноз, длительное время не прекращается, развивается хронический десинхроноз.

Хронический десинхроноз – патологическое состояние, в основе которого лежит перманентная десинхронизация функций организма.

Десинхроноз может быть вызван целым рядом внешних причин, как социальных, так и природных. К числу социальных причин относятся, например:

1. 
   биотропные факторы антропогенного происхождения, такие как

а) токсические вещества, например, алкоголь, физические и другие воздействия;

Б) совокупные социальные стрессы больших промышленных городов, связанные с напряженной работой или управлением транспортом, обилием информации и т.д.;

1. 
   уже упоминавшееся длительное рассогласование ритма сон-бодрствование, например, при сменной и ночной работе;

3) рассогласование между суточным стереотипом организма и дискретным временем, возникающим при трансмеридиональных перелетах;

4) десинхроноз, вызванный орбитальными и межпланетными космическими полетами;

К числу десинхронозов, вызванных природными внешними факторами относятся, например, десинхронозы, связанные с:

5) эктремальными природными условиями,

6) изменениями ритмов действующих гелио-геофизических датчиков времени, таких как циклы солнечной активности, суточные и сезонные вариации погоды, изменения климата,

7) ритмами геомагнитного поля Земли, вызванными вращением Солнца,

8) апериодическими изменениями гелио-геофизических факторов, возникающими при солнечных вспышках и геомагнитных бурях.

Данная систематизация причин, вызывающих десинхроноз, условна, как всегда, когда речь идет о любой многофакторной системе. В реальности действие многих из перечисленных факторов может быть тесно переплетено, взаимосвязано, и один фактор может усиливать отрицательное действие другого. Так, например, на орбитальной станции космонавт пребывает в условиях, когда время “естественных” суток составляет всего примерно 90 минут (время облета станцией земного шара), и на него постоянно воздействует такой сильнейший и необычный стресс-фактор, как невесомость.

В настоящей книге предлагается следующая “рабочая” классификация нарушений организации временной структуры организма:

1. 
   Изменение структуры ритма или десинхронизация:

а) увеличение (уменьшение) амплитуды;

Б) изменение периода.

2) Десинхроноз.

Данная классификация приводится лишь для правильности восприятия материала, поскольку в действительности структурные изменения ритма обычно сопутствуют дисинхронозу. В то же время, при проведении хронодиагностики, удается проследить зачастую за изменениями структуры ритма лишь одного или нескольких отдельных показателей, и поэтому, строго говоря, не следует говорить о десинхронозе организма. Наблюдаемые изменения в таких случаях следует определять как десинхронизацию, характеризующуюся рассогласованием существующих в норме соотношений периодов и фаз ритмов исследуемых показателей организма и внешней среды. Тем не менее, в дальнейшем для удобства изложения мы сами не будем строго придерживаться приведенной здесь классификации, считая, что читатель правильно поймет нас после сделанного выше комментария.

Приведем лишь некоторые имеющиеся литературные данные о нарушениях хроноструктуры циркадианных ритмов в соответствии с предложенной нами выше условной классификацией.

Естественно предположить, что нарушение хроноструктуры ритмов той или иной системы - явление целостное, и проведенное в следующих подразделах деление по различию проявлений нарушений параметоров ритмов условно. Тем не менее, использование таких диагностических критериев в хрономедицине, как амплитудные изменения ритмов, изменения мезора или периода ритма самостоятельно вполне допустимо и оправдано в ряде конкретных случаев.

1.2.^ Увеличение (уменьшение) амплитуды циркадианного ритма под влиянием стресса

Авторы полностью разделяют точку зрения E.Kanabrocki и соавт.(1983) о том, что амплитуда циркадианных ритмов имеет исключительно важное значение для оценки функционального состояния человека. Несмотря на то, что вариации амплитуды чаще всего сочетаются с другими проявлениями десинхроноза, следует отметить, что регистрация изменений амплитуды может служить прекрасным тестом при донозологической диагностике.

Так, например, при проведении хронобиологического обследования в группе спортсменов, занимавшихся академической греблей (С.М.Чибисов и соавт., 1983, 1987), было установлено, что одним из первых проявлений переутомления (перетренированности) является нарушение хроноструктуры ритма показателей гемодинамики, проявлявшееся в снижении амплитуды их циркадианного ритма.

Характерно, что после 3-х часового авиа-перелета у пассажиров происходит уменьшение амплитуды 24-х часовых колебаний физиологических показателей (А.А.Путилов, 1985), причем, снижение амплитуды ритма наиболее выражено при перелете в восточном направлении (J.Aschoff et al.,1975; K.Klein et al., 1972). В.А.Матюхин с соавт. (1983) отмечают, что чем выше скорость пересечения часовых поясов при перелете, тем ниже амплитуда суточных колебаний показателей.

Н.М.Фатеева (1995), оценивая различные периоды нахождения рабочих на вахте при трансширотных перелетах в условиях Заполярья, отметила, что кроме значительных колебаний среднесуточного уровня показателей свертывания крови, имеются довольно существенные изменения внутрисистемной синхронизации регулируемых параметров. Основными проявлениями этих изменений являются исчезновение статистически значимого 24-х часового ритма, выраженный сдвиг акрофаз, появление статистически значимых 12-ти часовых ритмов; особенно это характерно в начальный период перелета. Относительная стабилизация временной организации показателей гомеостаза отмечается на 30-35 день вахты, а достаточно устойчивого состояния достигает к 45-му дню вахты.

Уместно напомнить, что изменения амплитуды циркадианных ритмов показателей сердечно-сосудистой системы наблюдается не только при десинхронозе, вызванном внешними факторами, но и при десинхронозе, связанном с ее патологией (внутреннем). Так например, Л.И.Виноградовой (1976) было показано, что величина амплитуды колебаний суточного ритма артериального давления и частоты сердечных сокращений у больных нейроциркуляторной дистонией существенно выше, чем у здоровых людей. Такая же закономерность обнаружена В.А.Яковлевым (1978) у больных гипертонической болезнью 1-ой стадии. Неуклонное снижение амплитуды циркадианного ритма различных показателей происходит по мере старения (Aschoff J.,1994)

Таким образом, изменения амплитуды суточных ритмов является одним из важных диагностических критериев в хрономедицине не только внутренних, но и внешних десинхронозов.

1.3 .^ Изменение периода ритма под влиянием стресса

Как свидетельствуют иссследования «внутренних» десинхронозов, стресс, связанный с наличием патологии, сопровождается также изменением периода циркадианного ритма.

Клинические исследования, проведенные в лаборатории, руководимой Н.Л.Асланяном (1986, 1988), позволили сформулировать новое понятие “неоритмостаза”, то есть установления относительной стационарности параметров ритмов на новом уровне, происходящем под влиянием стресса, а именно, перехода циркадианного ритмостаза в ультрадианный или инфрадианный неоритмостаз. Например, при выполнении 261-го ритмологического исследования выделения мочи и электролитов у больных, страдающих нейроциркуляторной дистонией, было выявлено, что в 168 случаях (64%) у них выделяются достоверные ритмы, однако их периоды существенно отличаются от периодов ритмов здоровых индивидуумов. Если у здоровых людей среди статистически достоверных ритмов околосуточные ритмы составляли 92%, то у больных нейроциркуляторной дистонией они выявлены только в 31% случаев, в то время как инфрадианные выявлялись в 54% случаев, а ультрадианные ритмы в 15% случаев. В то же время, мезоры и амплитуды ритмов выделения мочи и электролитов в этой группе больных достоверно не отличались от соответствующих показателей здоровых людей.

В совместной работе, проведенной одним из авторов с Л.А.Бабаян (1990, 1997) было показано, что у интактных животных под влиянием внешнего стресса также происходит смещение периодов циркадианных ритмов в инфрадианную область. Обычно статистически достоверно выделяемые ритмы кортикостерона и минералов крови у этих животных составляют 80%, ритмы экскреции минералов с мочой - 74%. При этом среди достоверных ритмов у интактных животных в спокойных условиях доминируют ритмы циркадианного диапазона (75 и 91% соответственно для крови и мочи). Можно заключить, что большинству интактных животных присущи циркадианные ритмы водно-минерального гомеостаза с внутренней синхронизацией по периоду ритмов отдельных показателей с определенной величиной мезоров и амплитуд. Под влиянием длительно воздействующих внешних стрессорных факторов (например, введения алкоголя) водно-минеральная система животных реорганизовывала свою временную структуру. Это выражалось в трансформации циркадианного периода в непериодические колебания или в формировании, в основном, инфрадианной ритмичности: для показателей крови и мочи циркадианные ритмы составляли уже только - 21% , 27%, в то время как инфрадианные ритмы состаляли 56 и 54% соответственно, и ультрадианные ритмы - 23%, 19%.

Следует подчеркнуть, однако, что у большинства показателей происходит, естественно, не только изменение периода, но и значительное изменение величины некоторых мезоров и амплитуд (как это отмечалось в предыдущем параграфе). Например, достоверные ритмы кортикостерона в 100% случаев находились в инфрадианном диапазоне, однако, их мезоры и амплитуды при этом статистически достоверно (Р
Сопоставляя литературные данные с нашими результатами, можно предположить, что в результате нейроэндокринных изменений под воздействием стресса, а также, вероятно, и изменений их временной структуры, происходит реорганизация не только циркадианной хроноструктуры экскреции натрия, калия, меди, цинка, но и области доверительных интервалов колебаний их мезоров и амплитуд.

Результаты наших исследований дают основания для выделения комплекса реакций водно-солевой гомеостатической системы в качестве защитной реакции по отношению к действию повреждающих факторов. Сущность ее состоит в реорганизации циркадианной ритмики системы. Она носит неоднозначный характер в различных звеньях водно-солевой системы. Так, если ритмика показателей водно-солевого гомеостаза крови характеризуется главным образом изменениями периода и амплитуды, то ритмика эфферентного звена - изменениями периода, амплитуды и мезора. Логично предположить, что благодаря чрезмерной лабильности параметров ритмов эфферентного звена водно-солевой системы сохраняется постоянство мезоров водно-солевого гомеостаза крови, а чрезмерная лабильность параметров ритмов исполнительного аппарата делают водно-солевую систему точным механизмом, обеспечивающим на основе принципа саморегуляции устойчивость показателей водно-солевого гомеостаза организма при действии повреждающих факторов.

Достаточно ярким примером результата потери циркадианной структуры ритма под воздействием внешних факторов является десинхроноз, вызванный челночными производственными перелетами из средних широт (г.Тюмень) в условия Заполярья (г.Харасвай). При таких перелетах наблюдается десинхронизация циркадианной системы гемостаза, имеющая несколько степеней выраженности. Первая степень характеризуется повышением среднесуточной продолжительности времени свертывания крови, сохранением статистически значимого 24-часового ритма, концентрацией основной мощности временных процессов показателей системы на периоде 24х часов. Вторая степень характеризуется снижением среднесуточной продолжительности времени свертывания крови и отсутствием статистически значимых 24х часовых ритмов. При этом, однако, сохраняется концентрация основной мощности временных показателей на периоде 24х часов, Третья степень десинхроноза сопровождается разнонаправленными изменениями среднесуточных значений показателей системы гемостаза, отсутствием статистически значимых 24х часовых ритмов и проявлением полиморфизма их ультрадианных составляющих (Фатеева Н.М. с соавт., 1998).

1.^ 4. Десинхроноз, вызванный воздействием различных внешних стрессовых факторов

В данном разделе мы рассмотрим более подробно данные о десинхронозе, вызванном воздействием различных внешних социальных и природных факторов, перечисленных в пунктах 1) – 8) в разделе 1.1. настоящей Главы, и сопоопоставим эти данные с некоторыми результатами собственных наблюдений.

1.4.1.Воздействие факторов антропогенного происхождения

а) Воздействие алкоголя

При продолжительном действии таких социальных биотропных факторов, как токсические, физические и других воздействия, возникает состояние хронического десинхроноза и повреждение структуры суточных ритмов организма (Рейнберг А., Смоленский М., 1983), что, по мнению Парина В.В., является одним из первых проявлений в цепи событий, приводящих к развитию патологического состояния. С этой точки зрения токсикологические исследования, проведенные в различные фазы циркадианного ритма, могут служить моделью для изучения десинхроноза. С другой стороны, десинхроноз, являясь неспецифическим функциональным состоянием, во многих случаях предваряет клинические признаки заболевания.

Проведенные различными авторами исследования реакции организма здоровых индивидуумов на этанол позволили расширить представления о реакциях организма на экстремальные воздействия и о механизмах адаптации к ним. Так, если рассматривать кислотно-основное состояния крови (КОС) испытуемых, то под

11.07.1921 - 06.05.2005
Герой Советского Союза

Баевский Георгий Артурович – заместитель командира – штурман авиаэскадрильи 5-го гвардейского истребительного авиационного полка (11-я гвардейская истребительная авиационная дивизия, 1-й гвардейский смешанный авиационный корпус, 17-я воздушная армия, 3-й Украинский фронт), гвардии старший лейтенант.

Родился 11 июля 1921 года в городе Ростов Ростовского уезда Донской области (ныне город Ростов-на-Дону). Русский. С августа 1921 года жил в Москве, затем вместе с родителями некоторое время жил в Берлине (1931-1933) и Стокгольме (1934-1936). В 1939 году окончил Дзержинский аэроклуб города Москвы, в 1940 году – 10 классов школы.

В армии с мая 1940 года. В ноябре 1940 года окончил Серпуховскую военную авиационную школу лётчиков, оставлен в ней лётчиком-инструктором. В октябре 1941 – апреле 1943 – лётчик-инструктор Вязниковской военной авиационной школы пилотов.

Участник Великой Отечественной войны: в апреле 1943 – мае 1945 – старший лётчик, командир звена и заместитель командира авиаэскадрильи 5-го гвардейского истребительного авиационного полка. Воевал на Юго-Западном (апрель-октябрь 1943), 3-м (октябрь 1943 – июль 1944) и 1-м Украинских (июль 1944 – май 1945) фронтах.

Участвовал в Курской битве, Белгородско-Харьковской операции, битве за Днепр, Запорожской, Днепропетровской, Львовско-Сандомирской, Сандомирско-Силезской, Нижнесилезской, Берлинской и Пражской операциях. 17 августа 1943 года в воздушном бою был ранен в правую ногу. 12 декабря 1943 года его самолёт был подбит, а Г.А.Баевский получил тяжёлые ожоги лица, шеи, груди и рук. Он совершил вынужденную посадку на вражеской территории и был спасён однополчанином П.Т.Кальсиным, который вывез его на своём самолёте. До февраля 1944 года находился в госпиталях.

6 апреля 1944 года в районе Белгорода при перегонке самолёта на фронт потерпел аварию, в результате которой получил тяжёлую травму головы и контузию. До мая 1944 года находился на излечении в московском госпитале, после чего был списан с лётной работы. Несмотря на это, вернулся в свой полк и с июня 1944 года продолжил боевую работу.

Всего за время войны совершил 232 боевых вылета на истребителях Ла-5 и Ла-7, в 52 воздушных боях лично сбил 19 самолётов противника.

За мужество и героизм, проявленные в боях с немецко-фашистскими захватчиками, Указом Президиума Верховного Совета СССР от 4 февраля 1944 года гвардии старшему лейтенант Баевскому Георгию Артуровичу присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» .

В 1951 году окончил Военно-воздушную инженерную академию имени Н.Е.Жуковского. В июле 1951 – октябре 1952 – лётчик-испытатель Государственного Краснознамённого научно-испытательного института ВВС; провёл ряд испытательных работ на реактивном бомбардировщике Ил-28.

В 1952-1956 – старший лётчик-инспектор отдела боевой подготовки Управления ВВС Южно-Уральского военного округа (штаб – в городе Чкалов, ныне Оренбург). В 1956-1957 – командир учебного авиаполка в 2-м Чкаловском военном авиационном училище штурманов (ныне город Оренбург). В 1957-1958 – старший лётчик-инспектор Управления военно-учебных заведений ВВС, в 1958-1960 – заместитель начальника по лётной подготовке 1-х Центральных лётно-тактических курсов усовершенствования лётного состава ВВС (город Липецк).

В 1962 году окончил Военную академию Генерального штаба. В июле 1962 – феврале 1970 – заместитель начальника по лётной работе Государственного Краснознамённого научно-испытательного института ВВС (город Ахтубинск Астраханской области). Участвовал в проведении ряда испытательных работ на боевых самолётах – МиГ-23, МиГ-25, Су-15УТ, Су-17, Ту-16, Ту-22, Ту-95МК, Ту-126, Ту-128 и других.

В феврале 1970 – октябре 1973 – заместитель командующего ВВС Московского военного округа по боевой подготовке и военно-учебным заведениям.

В марте-апреле 1971 года находился в загранкомандировке в Египте в качестве командира 63-го отдельного авиационного отряда, созданного для выполнения советскими лётчиками разведывательных полётов на сверхзвуковых разведчиках МиГ-25Р над территорией Израиля.

В 1973-1985 – заместитель начальника кафедры тактики и истории военного искусства Военно-воздушной инженерной академии имени Н.Е.Жуковского. С августа 1985 года генерал-майор авиации Г.А. Баевский – в запасе.

Продолжал работать доцентом на кафедре тактики и истории военного искусства в Военно-воздушной инженерной академии имени Н.Е.Жуковского.

Заслуженный военный лётчик СССР (17.08.1971), генерал-майор авиации (1964), лётчик-испытатель 1-го класса (1966), кандидат военных наук (1978), доцент (1980).

Награждён орденом Ленина (4.02.1944), 2 орденами Красного Знамени (21.09.1943; 17.01.1944), орденом Александра Невского (4.05.1945), 2 орденами Отечественной войны 1-й степени (19.01.1944; 11.03.1985), 4 орденами Красной Звезды (5.07.1943; 30.12.1956; 24.11.1966; 22.02.1977), медалями, чехословацким орденом Красной Звезды (5.05.1975), другими иностранными наградами.

В городе Вязники Владимирской области на здании, в котором в годы войны располагалась военная авиашкола, установлена мемориальная доска с именами её выпускников – Героев Советского Союза.

Примечание: Награждён за выполнение 144 боевых вылетов и участие в 45 воздушных боях, в которых сбил лично 16 самолётов противника (на декабрь 1943 года).

Сочинения:
С авиацией через ХХ век. М., 2001;
Сталинские асы против асов Люфтваффе. М., 2009.

Воинские звания:
Младший лейтенант (19.11.1940)
Лейтенант (31.01.1943)
Старший лейтенант (30.11.1943)
Капитан (4.04.1945)
Майор (30.04.1949)
Подполковник (25.04.1952)
Полковник (2.03.1957)
Генерал-майор авиации (13.04.1964)

Из воспоминаний Г.А.Баевского:

С началом войны все наши попытки попасть на фронт оказались тщетными. Появился очень жёсткий приказ, запрещавший перевод инструкторов лётных школ в строевые части: на них легла обязанность подготовить в сжатые сроки тысячи молодых лётчиков и обучить за месяцы так, чтобы они на равных сражались с фашистскими асами, набравшими колоссальный боевой опыт в небе покорённой Европы.

Вскоре наша лётная школа перебазировалась в город Вязники (Горьковская область). Интенсивность полётов резко возросла. Курсанты выпускались на самолётах И-16, а с конца 1942 года стали готовить на новых истребителях Ла-5. Только в апреле 1943 года мне повезло – из Вязниковской школы были направлены на стажировку на фронт первые два лётчика-инструктора; одним из них был я.

Нам вторично повезло, что на стажировку мы прибыли в прославленный 5-й гвардейский истребительный авиаполк, 17-й воздушной армии Юго-Западного фронта. Командиром полка был Герой Советского Союза гвардии подполковник .

Полк жил в режиме напряжённой боевой работы: каждый день – десятки боевых вылетов. И уже через пару дней мы стали выполнять полёты с лётчиками полка на прикрытие своих войск и сопровождение наших штурмовиков и бомбардировщиков, а также участвовать в воздушных боях. После окончания стажировки по предложению командира мы, инструктора, с радостью остались в 5-м гвардейском истребительном авиаполку для прохождения дальнейшей службы в боевых условиях.

В ходе Курской битвы я лично сбил 12 вражеских самолётов, сам был один раз сбит и дважды ранен. Полученный опыт убедительно подтвердил: кому посчастливилось остаться в строю после многочисленных схваток, тот становился гораздо более опасным для пилотов Люфтваффе.

Но особо острым вопросом оставался низкий уровень подготовки нашего молодого лётного состава, прибывающего на фронт. Подтверждена старая мудрая истина: никакая учёность не может заменить опыт. Это положение демонстрировалось лётчиками обеих сторон. Решающий фактор при этом, говорю как инструктор со стажем – уровень лётной и тактической подготовки лётчика, его боевой настрой и психологическая устойчивость.

В первых числах октября 1943 года наш 5-й гвардейский истребительный авиационный полк на новых, только-только с завода, истребителях Ла-5ФН прибыл на аэродром Котивец, что в 30 километрах восточнее Днепропетровска. На аэродроме нас встречал командующий 17-й воздушной армией генерал-лейтенант авиации , который, кратко охарактеризовав обстановку, обратил особое внимание на то, что здесь собраны лучшие лётные кадры Люфтваффе, в том числе и 52-я истребительная эскадра, о которой мы впервые тогда услышали.

В воздухе происходили упорные бои за плацдармы на правом берегу Днепра. Задачей полка было надёжно прикрыть от ударов вражеской авиации переправы на участке Днепропетровск – Запорожье, исключить воздействие истребителей противника на наши ударные самолёты. Мы понимали, что предстоят тяжёлые бои, и основательно к ним готовились. Ещё на аэродроме командующий согласился с доводами нашего командира и тут же разрешил несколько сократить время пребывания над переправами, так как необходимость вести частые воздушные бои и осуществлять полёт на больших скоростях требовала повышенного расхода топлива.

Опыт предыдущих боёв убедительно показал, чего не хватало нашему самолёту и каковы должны быть пути совершенствования тактики в воздушных боях. Нам было ясно также, что всякое введённое авиаконструкторами новшество тут же должно быть реализовано в тактике. Теперь мы получили новые самолёты Ла-5ФН с мощным форсированным двигателем (1.850 лошадиных сил), прирост скорости в 50 км/ч и право использовать более эффективные, напряжённые режимы полёта. Самолёты имели улучшенный обзор через закрытый фонарь, двустороннюю радиосвязь, более удобные условия работы в кабине.

Дело – за тактикой, надо ошеломить опытного врага! Уже на следующий день мы были в воздухе. Мой ведущий, Герой Советского Союза , возглавлял ударную группу, а сковывающую – автор этих строк. К линии фронта мы подошли на высоте 5-6 тысяч метров со снижением на скоростях, близких к максимальным. Асы не заставили себя ждать. Но куда делась казавшаяся ранее большой скорость «мессершмиттов»? Потеряв превосходство в скорости, противник лишился главного – внезапности. Число атак фашистских пилотов заметно сократилось, а если некоторые ещё и решались атаковать, то возможность безнаказанно выйти из атаки для них исключалась: не отставая на пикировании, Ла-5ФН уверенно превосходили «мессершмиттов» на вертикали. При этом наша ударная группа получила возможность более эффективно атаковать появившиеся группы бомбардировщиков противника. Попытки фашистских лётчиков в последующих вылетах занимать верхние эшелоны и. атаковать на пикировании были тщетны – «наверху» их уже ждали. И результат не замедлил сказаться. За первые несколько дней лётчики полка сбили 16 фашистских самолётов; среди сбитых было несколько асов. Хорошо об этом тогда было сказано во фронтовой газете в заметке «Как фашистским асам набили по мордасам».

А существо дела сводилось к тому, что действия наших истребителей для противника оказались неожиданными. Это подтвердил и лётчик сбитого фашистского истребителя. Где-то в середине октября его привезли к нам в полк, и мне довелось быть переводчиком, когда он отвечал на вопросы, а в конце беседы попросил показать ему самолёт, который сбил его в бою. Командир полка разрешил. Подойдя к самолёту, немец воскликнул:

– Не может быть! Это же Ла-фюнф, он не мог меня догнать!

Да, это был действительно Ла-5 («фюнф» по-немецки – 5). Но недаром он носил дополнительную аббревиатуру – ФН. Лётчики умело использовали преимущества, которые дали нам новая авиационная техника, инициатива и новая тактика в бою.

Бои за Днепр были важнейшим этапом становления нашего 5-го гвардейского истребительного авиационного полка. Они завершали сложный, самый результативный и драматический период боевых действий – 1943-й год, когда полностью раскрылись широкие возможности полка, оснащённого тогда самолётами Ла-5ФН. В этих ожесточённых боях с лучшими немецкими истребителями наши лётчики обрели уверенность в своих возможностях. Не оставалось сомнений в том, что нет таких пилотов у Люфтваффе, с которыми мы не могли бы вести успешные воздушные бои. В боях за Днепр мы потеряли и многих боевых товарищей, в основном молодых лётчиков. По немецким документам потери их 52-й эскадры за период с 1 октября до конца 1943 года составили 43 пилота.

Ведущие истребители Люфтваффе особо кичились высокой психологической устойчивостью, как основой основ своих успешных боевых действий. Однако беспристрастный анализ показывает, что наши истребители, помимо высокого боевого мастерства, обладали и редкими человеческими качествами, каких не знали в других армиях, – готовность к самопожертвованию, взаимовыручка, когда спасали сбитого лётчика даже на оккупированной земле, хладнокровие в самой рискованной обстановке.

12 декабря 1943 года меня, сбитого в районе Кривого Рога, спас боевой друг Пётр Кальсин. Вот как это было.

Уже много дней стоит непогода. Низкая облачность, переходящая в туман, морось. Видимость 1-2 километра. С ухудшением погодных условий наиболее подготовленные лётчики, действуя обычно парами, стали выполнять полёты на свободную «охоту». Цель этих полётов – постоянно держать в напряжении противника, уничтожать его самолёты там и тогда, когда тебя не ждут. Действовать в тылу, вблизи его аэродромов, нанося внезапные удары.

Командир разрешил вылет, несмотря на непогоду, и это у нас не первый подобный полёт. Мой ведомый и боевой товарищ – гвардии лейтенант Пётр Кальсин, сильный и смелый, надёжный в бою лётчик, парень-сорвиголова в лучшем смысле этого слова. Мы всегда летаем вместе.

К линии фронта подходим на большой скорости и проскакиваем её на бреющем полете. Наша цель – прежде всего самолёты противника, и мы держим путь к его аэродромам. Нам известно, что на аэродромах в районе Кривой Рог – Апостолово находится большое количество самолётов противника, и они совершают интенсивные полёты. С ходу штурмуем колонну тяжёлых грузовиков и легковых автомашин. Скоро должен быть фашистский аэродром.

В белесой полосе низкой облачности, чуть правее по курсу, мелькнул двухфюзеляжный силуэт немецкого самолёта. Корректировщик-разведчик ФВ-189. Командую ведомому:

– Впереди «рама», атакуем!

Доворачиваю свой самолёт и строю манёвр так, чтобы атаковать противника слева сзади снизу. При этом знаю, что стрелок «рамы» меня не увидит, так как левая балка его фюзеляжа закрывает мой самолёт. Быстро сближаюсь, прицеливаюсь, подхожу ещё ближе: второй атаки быть не может. Неожиданно «рама» делает резкий крен – наверное, экипажу передали с земли, что его атакуют, теперь стрелок видит меня. Мы открываем огонь одновременно. Моя очередь удачна: плотная струя утыкается в плоскость с крестами, бьёт по кабине, выбивает пламя из левого мотора. «Рама» резко опускает нос и с левым креном врезается в землю. Это был шестнадцатый сбитый мною самолёт противника.

Но повреждён и мой самолёт! Мотор работает неровно, в кабине появляется дым, между ног у меня вырывается сильное пламя, скорость быстро падает. Мотор даёт перебои всё чаще... Неужели конец?

Рывком открываю фонарь кабины, плотная струя дыма и огня ударяет в лицо, одним взмахом руки опускаю очки со лба на глаза... Прыгать?! Но рядом фашистский аэродром, да и высоты нет...

Передаю:

– Петя, я подбит, сажусь, прикрывай!..

Не выпуская шасси, совершаю посадку «на живот», недалеко от сбитой «рамы» и немецкого аэродрома. Выскочив из самолёта, бегу… А куда бежать? Унты и одежда на мне горят. Сбрасываю один унт, другой, а затем и меховые брюки... Бегу с трудом в сторону от аэродрома и сбитой «рамы», там видны белые хатки....

И в этой тяжелейшей обстановке мой боевой товарищ Петя Кальсин не бросает меня! Только со второго захода ему удалось посадить свой самолёт на ограниченно годную вспаханную, покрытую снегом площадку вблизи фашистского аэродрома. Подбегаю к его самолёту. Пётр энергично показывает рукой: «В кабину!» Мгновение – и я у него за спиной. Кальсин даёт полный газ, самолёт энергично поднимает хвост, лопасти воздушного винта бьют по земле, и – ни с места! Подняться в воздух вдвоём на одноместном истребителе с такой центровкой, да ещё с пахоты невозможно. Быстро выскакиваю из кабины, подбегаю к хвосту самолёта. Нужно развернуть его в сторону от врага. Обычно эту операцию выполняют четыре техника, но опасность удесятеряет силы, а тут ещё я увидел приближающиеся с аэродрома фигурки людей во вражеском обмундировании... Срывая ногти, я открыл лючок технического отсека в хвостовой части, просунул голову и плечи, руками взявшись за шпангоуты. Теперь меня отсюда никто и ничто не вытащит! Упираясь ногами в пашню, пытаюсь раскачать самолёт и помочь ему тронуться с места. Кажется, что время тянется очень медленно, а в голове одна мысль: лишь бы не схватили за ноги!

Наконец самолёт трогается. Это был страшный взлёт. Самолёт бегал по заснеженному вязкому полю с погнутыми лопастями винта, не в силах оторваться. Пётр то и дело прекращал разбег и резко разворачивал истребитель для новой попытки. При этом меня то больно било головой о противоположный борт, то почти вытягивало через люк наружу. Но я держался крепко! Наконец толчки и удары прекратились – мы в воздухе! Убрать после взлёта шасси и закрылки не удалось, так как система уборки оказалась перебитой, но минут через 25-30 мы были дома. Чьи-то сильные руки вытаскивают меня из лючка, кто-то принёс унты и шапку. Первое, что делаю, обнимаю своего боевого друга: «Петя, дорогой, спасибо тебе!»

С трудом спускаюсь в землянку нашей эскадрильи, докладываю по телефону в штаб полка, начальник штаба не понимает, что я говорю. Бросает коротко: «Сейчас еду!»

Но я не дождался его. В глазах поплыли зелёные круги, а потом стало темно. Очнулся я на операционном столе, надо мной колдовали наши врачи, приговаривая: «И приморозился, и обжёгся, но главное – живой!..»

Командующий войсками 3-го Украинского фронта генерал армии

Дмитрий Б.Хазанов/ Москва Фото из личного архива Г.А.Баевского

В последнее время появилось немало публикаций, посвященных воздушным сражениям второй мировой войны. Сегодня читателя уже не надо убеждать в том, что господство в воздухе наши ВВС завоевали в жестоких боях, пройдя через катастрофические поражения и огромные потери. Но с середины 1944 г. уже немецкие солдаты с тревогой смотрели в небо и гадали: прилетит сегодня "Иван" или Бог будет милостив? Количественного превосходства над врагом удалось добиться благодаря напряженной работе советской авиапромышленности, выпускавшей самолеты в целом не худшие, чем немецкие. А качественное превосходство основывалось на том, что в ходе войны в советских ВВС были подготовлены тысячи первоклассных воздушных бойцов, опасных противников для пилотов люфтваффе. Один из таких асов - летчик-истребитель Георгий Артурович Баевский.

Начать повествование о нем хотелось бы с конца 1939 г., когда Георгий, еще будучи школьником, успешно закончил учебу в аэроклубе Дзержинского района Москвы, получил звание пилота и был зачислен кандидатом в военное авиационное училище. Сроки приема были ограничены, и в начале мая 1940 г., не получив еще аттестата зрелости, но оформив в аэроклубе необходимые документы, юноша фактически сбежал в Серпуховскую военную авиашколу. Когда одноклассники Баевского сидели за школьными партами, он уже стал курсантом: строевая подготовка, теоретические дисциплины, полеты на У-2. Одним из первых среди однокурсников Георгий поднялся в воздух на истребителе И-15бис. В то предвоенное лето над Серпуховом непрерывно гудели авиационные моторы. По "коробочке" вокруг аэродрома летали не только курсанты и инструкторы - в этой авиашколе по приказу Наркома обороны летному делу обучались командующие общевойсковыми армиями.

В ноябре 1940 г., сдав на "хорошо" и "отлично" Государственные экзамены по программе летной подготовки, Георгий Баевский получил звание "младший лейтенант". Его и еще троих молодых летчиков, из более чем 120 выпускников, оставили в авиашколе инструкторами. Баевский включился в напряженную работу - наземная и летная подготовка курсантов, командирская учеба, не забывая при этом и о совершенствовании собственной техники пилотирования. Георгий Артурович вспоминает, что его должностной оклад составлял тогда около 900 рублей, в том числе 127 так называемых "скоростных", которые начисляли за полеты на истребителях, чья скорость превышала 360 км/ч.

Первые воспитанники Баевского начали самостоятельные полеты на И-15бис 21 июня 1941 г., а на следующий день большинство инструкторов подали рапорты с просьбой направить их в действующую армию. Но все получили отказ - специальный приказ Сталина запрещал отправлять инструкторов на фронт. С началом войны курс подготовки летчика сократили до шести месяцев (общий налет около 36 часов), и выпуски следовали один за другим. Когда фронт приблизился к Серпухову, школу пришлось перебазировать в Вязники, неподалеку от Горького. Невзирая на плохую погоду, учеба велась очень интенсивно. К концу года суммарный налет Баевского составлял уже 243 часа 44 минуты. Так же напряженно прошел для него и 1942 год.

Попасть на фронт Георгий смогтолько весной 1943 г. Он был вполне сложившимся пилотом, но воздушным бойцом ему еще предстояло стать. Вместе со своим другом летчиком-инструктором Евгением Яременко он был направлен для стажировки на Юго-Западный фронт в 5-й гвардейский ИАП, которым командовал Герой Советского Союза п/п-к В.А.Зайцев. В то время полк базировался на аэродроме Половинкино, вблизи города Старобельска у реки Северский Донец. 18 апреля Баевский совершил первый вылет "по отработке техники пилотирования" в районе аэродрома, через три дня участвовал в сопровождении бомбардировщиков "Бостон", а 27 апреля провел первый воздушный бой с Bf 109. Когда срок стажировки подошел к концу, Зайцев предложил Баевскому и Яременко остаться в полку.

Прочитав в архивных документах, с какой тщательностью готовили в полку ввод в бой пополнения, как помогали освоить премудрости боя, небудетошиб-кой утверждать, что младшему лейтенанту Г.А.Ьаевскому повезло. Его биография схожа с судьбами лучшего советского аса И.Н.Кожедуба и одного из наиболее результативных летчиков люфтваффе В.Батца (W.Batz). Как и Баевский, они до своего первого боя успели совершить тысячи взлетов и посадок, готовя пополнение для фронта. Обер-лейтенант В.Батц, чей налет к концу 1942 г. превысил 5000 часов, вспоминал, сколько разочарований он испытал в первых боях на Восточном фронте: "Я провалился в сотни воздушных ям, прежде чем смог, наконец, прицелиться по неприятельскому самолету". Поначалу не все получалось и у Баевского, успевшего пробыть в небе 732 часа. Однако его шансы в первом бою были намного выше, чем у среднего советского пилота, который оканчивал летное училище и, даже если проходил подготовку в запасном полку, имел налет около 80 часов. Для сравнения: летчики-истребители люфтваффе выпускались в конце 1942 г. из летных школ с налетом 215 часов, в т.ч. около 40 - на боевом самолете.

В конце апреля 1943 г. немецкая авиация заметно активизировалась на Изюмско-Барвенковском направлении, где сражался 5-й ГвИАП. В этой сложной обстановке Баевский одержал свою первую победу. Автор подробно расспрашивал о ней Георгия Артуровича. В тот день, 8 мая, шестерка Ла-5, возглавляемая к-ном И.П.Лавейкиным, получила задание патрулировать в районе Лисичанск-Краматорская-Рубежное и вступила в бой с 20 немецкими самолетами. Противник действовал организованно и напористо, и Лавейкин впоследствии говорил, что его кожаный реглан весь, промок от пота. Баевский вначале поджег "раму", которая находилась несколько в стороне от основной группы (обстановка не позволила проследить за судьбой подбитой машины), а затем вел маневренный бой с "мессершмиттами" и добился попаданий в ведомый самолет. Именно эту победу и занесли на счет молодого летчика. Из немецких документов следует, что в тот день в указанном районе их истребители потерь не понесли, а на берегу Северского Донца упал FW189 из отряда 3(Н)/14; три члена экипажа во главе с обер-лейтенантом Э.Бикертом (E.Bickert) смогли спастись на парашютах.

Майские бои были, как правило, затяжными, отличались участием большого количества самолетов, причем немцы, стремясь к численному превосходству, быстро наращивали свои силы в воздухе. Неоднократно их истребители пытались блокировать советские аэродромы. Противниками 5-го ГвИАП в борьбе за господство в воздухе над Донбассом были "мессершмитты" из авиагрупп III/JG3 "Удет", I/JG52 и "фок-ке-вульфы" из l/SchG 1. В напряженных боях Баевский несколько раз встречался с немецкими асами и на практике познакомился с их тактикой. Суть ее состояла в пикировании с большой высоты на большой скорости на обнаруженную цель, стрельбе с небольшой дистанции и последующем стремительном выходе из боя.

Вспоминая о боях в районе Курской дуги, Георгий Артурович подчеркивал, что и он, и другие летчики чувствовали, что противник стянул сюда все лучшее, чем располагал к тому времени. Вопреки распространенному мнению, немецкие летчики нередко принимали лобовые атаки, вступали в сражение с превосходящими силами.

Герои Советского Союза С.Г.Глинкин, М.Т.Игнатьев, Г.А.Баевский. 1944 г.

Противник отчаянно не хотел уступать господство в воздухе. Наибольшее напряжение пришлось на период с 15 по 19 августа. Стремясь сорвать советское наступление на Харьков, гитлеровское командование стало применять авиацию большими группами: бомбардировщики шли волнами по 40-50 машин под прикрытием 20-30 истребителей. В те дни воздушные схватки не прекращались в течение всего светлого времени суток. 5-й гвардейский понес как никогда тяжелые потери. Погибли или не вернулись из боевых вылетов В.П.Самойлен-ко, В.Е.Бороздинов, Г.Д.Ковалев, Н.Г.Ца-панов, В.Т.Думарецкий, К.Ф.Пузь (последний, как и Г.А.Баевский, ранее был инструктором в Вязниковской школе). Были сбиты, но несмотря на ранения сумели воспользоваться парашютами Герои Советского Союза Н.П.Дмитриев (17 побед) и А.И.Орлов (16 побед). Но и врагу был нанесен большой ущерб. Вот строки из боевого донесения полка за 17 августа: "Летчики полка произвели 96 боевых вылетов на прикрытие наземных войск, провели пять групповых воздушных боев. Сбили семнадцать фашистских самолетов и пять подбили". Немецкие источники подтверждают большие потери 4-го воздушного флота юго-восточнее Харькова: только эскадра JG52 в тот день от огня ЛаГГ-5 (так в немецких отчетах назывались Ла-5) лишилась трех "мессершмиттов" и двух пилотов - л-та В.Пулса (W.Puls) и фельдфебеля У.Бунгерта (U.Bungert).

17 августа на счет л-та Баевского были занесены победы над Не 111 и Bf 109. Вот отрывок из его воспоминаний о том дне: "Поперек строя и выше основной группы немцев на большой скорости проходит пара Bf 109. Проскочив над нами и растворившись в небе на фоне солнца, она на время исчезает. Но мы уже начеку. Сомнений нет, это - асы, "охотники". Используя преимущество в высоте и скорости, они стремительно атакуют. Выполняю резкий маневр. Bf 109 проскакивают вперед: горка, переворот и снова атака. Но не рассчитал ведущий пары Bf 109. Маневр - и вот я уже на хвосте у его ведомого, он совсем близко. Жму на гашетку - моя очередь была точной. Оставшись в одиночестве, ведущий "охотников" не вышел из боя, а продолжал атаки. Он вновь оказался выше, а когда я сманеврировал, пытаясь "поднырнуть" под "охотника", его машина вдруг перевернулась "на спину", и тут же мощные удары сотрясли мой самолет, больно обожгло ногу, горячая волна окатила лицо, плечи. Я ничего не вижу, но думать об этом некогда, нужно во что бы то ни стало оторваться от фрица, иначе мне конец. Даю ручку от себя - и полный газ. Пора открывать глаза. Провожу по лицу рукой и со страхом смотрю на нее, ожидая увидеть кровь. Но крови нет. Рука черная - масло! Пробит маслобак. Теперь лишь бы до аэродрома дотянуть. Мне повезло - дотянул…" После приземления выяснилось, что один снаряд почти перебил ручку управления самолетом, другой разорвался в парашюте - удача оказалась явно на стороне советского летчика. Но Георгия Артуровича не оставляла досада: вот если бы скорость побольше, мотор помощнее, да связь ненадежнее!

В последних числах августа активность немцев резко упала, а летчики 5-го ГвИАП отметили торжественное событие: на боевой счет полка был занесен 500-й вражеский самолет. Отличился мл. л-т Н.А.Марисаев. Еще две победы одержал герой нашего повествования. Тогда же в полк прибыло молодое пополнение. Теперь Баевский передавал новичкам не только секреты летного мастерства, но и тактические приемы, на специальных занятиях обращая внимание на наиболее уязвимые места немецких самолетов.

В начале сентября полк был выведен с фронта для отдыха и получения новой материальной части - Ла-5ФН. Подготовленному пилоту новая машина дала гораздо большие возможности, особенно на вертикалях. Воспитанники В.А.Зайцева вернулись на фронт через месяц, когда полным ходом развернулись бои за Днепр. Здесь бомбардировщики люфтваффе старались прорваться к переправам в тот момент, когда в воздухе не было советских самолетов. "Мессершмитты" и "фокке-вульфы" основные усилия сосредоточили на внезапных атаках. Советские истребители, прикрывавшие Пе-2 и Ил-2 или патрулировавшие над Днепром на крейсерских скоростях, сразу оказывались в худшем положении, т.к. противник обрушивался на них с высоты на большой скорости нередко со стороны солнца. Но оказалось, что гвардейцам было что противопоставить неприятелю. Получив приказ прикрыть переправы на участке Днепропетровск-Запорожье, Зайцев добился у командующего 17-й воздушной армии В.А.Судца разрешения патрулировать на скоростях, близких к максимальным. Чтобы компенсировать повышенный расход горючего, полк перебазировался на аэродром Котивец вблизи линии фронта. Все истребители были тщательно проверены инженерно-техническим составом. Причины, вынуждавшие летать с открытыми фонарями, были устранены, налажено кислородное и радиооборудование. Результаты не замедлили сказаться. Бои показали, что на восходящих маневрах Ла-5ФН имеет некоторое преимущество перед Bf 109G. За несколько дней боевой счет 5-го ГвИАП увеличился на 16 побед, из которых две одержал Баевский, а во фронтовой газете "Защитник Отечества" появилась заметка: "Как немецким асам набили по мордасам".

Давний противник гвардейцев - эскадра JG52 - потеряла в этом районе с 10 по 19 октября (по отчету штаба эскадры) 14 "мессершмиттов" и 8 пилотов погибшими или пропавшими без вести. Один из них, ефрейтор Ю.Диниус (J.Dinius), спасся на парашюте и был взят в плен. Георгий Артурович, хорошо знавший немецкий язык, участвовал в допросе немца. Ответив на все вопросы, Диниус попросил показать ему самолет, который его сбил. А увидев, удивился: "Это же "Ла-фюнф", он не мог меня догнать на горке!" Но это был не просто Ла-5, а новый Ла-5ФН, летчик которого умело использовал его возможности. Бои на Днепре много дали Баевскому с точки зрения становления тактического мастерства. Теперь он хорошо знал сильные и слабые стороны противника. Командование неоднократно доверяло ему вылеты на "свободную охоту". А от летчика-"охотника", тем более ведущего пары, требовалось "быть особенно инициативным и решительным истребителем".

Надо сказать, что даже после того, как советские войска форсировали Днепр, освободили ряд важных промышленных центров, в т.ч. Запорожье и Киев, противник неоднократно переходил в контратаки. Стояла поздняя осень, с туманами, дождями, изморозью. В этих условиях высокая активность советской авиации оказалась неожиданной для немцев. Они лишились десятков автомашин, бензоцистерн, повозок, паровозов… Неоднократно гвардейцы выходили и на "охоту" в районы крупных немецких аэродромов. День 12 декабря 1943 г. выдался пасмурным: облака опустились до 100-150 м, видимость не превышала один-два километра. Ст. л-т Г.А.Баевский с ведомым л-том П.Т.Кальсиным вылетели к аэродрому Апостолово, на котором скопилось много вражеских самолетов. Вскоре Баевский заметил на высоте всего 100 метров заходившего на посадку FW 189 и немедленно его атаковал. Очередь оказалась точной, и вражеский разведчик вспыхнул. Подбить живучий двухбалочный самолет с первого залпа доводилось редко. Еще реже удавалось самому остаться незамеченным: хороший обзор позволял немецкому экипажу заблаговременно подготовиться к бою. Но в этот раз немецкие наблюдатель и стрелок не должны были обнаружить Баевского: он заходил в атаку, скрываясь за хвостовыми балками "фокке-вульфа". Сегодня Георгий Артурович уверен, что подготовиться к бою немецкий экипаж смог, получив предупреждение с земли по радио. Не успел советский летчик выйти из атаки, как вражеский стрелок зажег мотор его "лавочкина". На малой высоте покидать самолет с парашютом не имело смысла, и Баевский вынужден был совершить посадку в поле.

Можно только предполагать, о чем успели задуматься в короткие мгновенья Петр Кальсин и Георгий Баевский. Видимо, первый вспомнил, как в мае 1943 г. уже прикрывал своего ведущего Николая Анцырева, когда тот был вынужден покинуть с парашютом подбитый у вражеского аэродрома Краматорская самолет. Прикрывал, но помочь не мог… Баевский же понимал, что права "пропасть без вести" он не имел. Конечно, в полку ему доверяли. Нос 1931 г. он почти беспрерывно вместе с семьей находился сначала в Германии, затем в Швеции, что было связано с характером работы его отца Артура Матвеевича. К счастью, страшный 1937 г. обошел семью стороной. Но при желании "компетентные органы" вполне могли представить дело так, что молодого человека завербовал враг. О происшедшем 12 декабря вспоминает дважды Герой Советского Союза Виталий Иванович Попков, однополчанин и товарищ Баевского: "Георгий передавал по радио на командный пункт о своих действиях и местонахождении… "Вижу «раму. Атакуем!" - послышался в динамике голос ведущего. После этого связь с ним прекратилась. Наступило томительное ожидание. В такое время каждому хочется быть рядом с летчиками, чтобы видеть все своими глазами и, если необходимо, оказать помощь. Ждать на командном пункте бывает гораздо тяжелее, нежели самому находиться в полете. Так было и в этот раз. Притихли летчики, заметно нервничал командир полка. Что случилось с парой Баевского? Волнение было не напрасным. Полчаса спустя на подходе к аэродрому показался "лавочкин". С выпущенными закрылками и надсадно ревущим мотором самолет подошел к земле с задранным носом и приземлился с перелетом. Подбежавшие авиаторы увидели, что Петр Кальсин помогает кому-то выбраться из фюзеляжного лючка. Георгий Баевский! Он был в изодранной меховой безрукавке, в обгоревшем шлемофоне. На фоне белого снега отчетливо выделялось его черное, обожженное лицо. "Что случилось?" - взволнованно спрашивали сослуживцы. Торопливо снимая обожженными руками шлемофон, Баевский удрученно повторял: "Планшет, планшет там остался…"

Кальсин сумел посадить свой Ла-5ФН на небольшую вспаханную площадку, покрытую тонким слоем снега. В конце пробега истребитель увяз в мягком, незамерзшем грунте. Не выключая двигатель, Кальсин стал махать руками Баевскому, показывая, что надо скорее забираться в кабину. Сначала Георгий пытался устроиться за бронеспинкой, но истребитель угрожающе накренился вперед, лопасти винта чиркнули по земле. Тогда Баевский открыл небольшой лючок и попробовал залезть в тесный отсек фюзеляжа. Он взялся руками за шпангоуты, а его ноги остались снаружи. Ставший двухместным "лавочкин" долго разбегался, надсадно ревя двигателем, но все-таки смог оторваться от вязкой земли. Вылетевший в этот район на разведку на следующий день В.И.Попков обнаружил сгоревшую "раму", остатки Ла-5ФН и доложил, что Кальсин взлетел "просто чудом". (Из немецких документов следует, что в районе аэродрома Апостолово разбился FW 189A-2 зав. №2363 из 1-й авиагруппы ближних разведчиков NAGM. Экипаж остался жив.)

Об этом случае сообщалось в сводке Совинформбюро, писала фронтовая печать, говорилось в специальном приказе командующего 3-м Украинским фронтом генерала Р.Я.Малиновского, который отметил "блестящий подвиг летчика гвардии л-та Кальсина П.Т. и образцы мужества, отваги и хладнокровия гвардии старшего лейтенанта Баев-ского Г.А." и приказал подготовить материал на присвоение им званий Героев Советского Союза.

Сборка МиГ-25 на аэродроме Каиро-Уэст. На переднем плане - Баевский. Египет, 1971 г.

Г.А.Баевский и Н.П.Чудин. Египет, 1971 г.

На этом Су-15Т Г. А. Баевский закончил свою летную карьеру

Но через 8 дней случилось непоправимое - П.Т.Кальсин не вернулся из боевого вылета. Судьба летчика так и осталась неизвестной. Несмотря на то, что на его счету имелось 16 воздушных побед, по существовавшим в то время правилам наградной материал "положили под сукно"… Уже в наши дни Петра Терентьевича представляли к званию Героя России (посмертно), но положительного решения не принято и по сей день.

К декабрю 1943 г. Баевский совершил 144 боевых вылета, участвовал в 45 боях, сбил 17 неприятельских самолетов. Указ Президиума Верховного Совета СССР о присвоении ему звания Героя был опубликован 4.02.1944 г. Но вскоре судьба подготовила Георгию Артуровичу еще одно испытание. 6 апреля он перегонял с завода новый Ла-5ФН. Из Моршанска летчик вылетел при сравнительно хорошей видимости. Однако, как это часто бывает весной, погода быстро испортилась. Облачность прижала самолет к земле, усилился встречный ветер. Это привело к преждевременной выработке горючего, и пилоту пришлось искать площадку для посадки. Баевский выбрал широкую пустынную улицу Белгорода, не заметив, что дорогу перегородил противотанковый ров. В него и влетел на большой скорости самолет, переломившись от удара пополам. Георгий потерял сознание. Подоспевшие к месту аварии дед с малолетним внуком решили, что летчик погиб. К счастью, поблизости располагался госпиталь…

Сознание вернулось к Георгию лишь через пять дней, но выздоровление пошло быстро: сказались молодость и отменное здоровье. Гвардейца выписали с разрешением выполнять полеты только на самолете У-2. Тем не менее, Баевский торопился снова оказаться в родном полку, который базировался теперь на аэродроме Наливайко севернее Одессы. Произошли изменения и в руководстве 5-го ГвИАП: п/п-к Зайцев был назначен заместителем командира 11-й ГвИАД. Он по старой привычке часто прилетал в свой полк. Именно его одним из первых и встретил 13 июня Георгий на аэродроме. Через день Зайцев снова ввел летчика в боевой строй, а затем добился отмены решения медицинской комиссии. 22 июня Баевский впервые после ранения вылетел в составе четверки истребителей для нанесения бомбо-штурмового удара по вражеским войскам в районе Калшаны-Аккерман.

В конце июня-начале июля дивизию перебазировали на окраину Луцка и ввели в состав 2-й ВА 1-го Украинского фронта. Гвардейцам предстояло участвовать в Львовско-Сандомирской операции. Изменился и характер боевой работы. Основной задачей стало прикрытие бомбардировщиков и штурмовиков и нанесение самостоятельных ударов по отступающим немецким войскам. В конце сентября их 1 -и гвардейский смешанный авиакорпус переименовали во 2-й гвардейский штурмовой, и с тех пор "лавочкины" полка неразрывно действовали с "ильюшиными", часто базируясь на одних аэродромах. Воздушные бои стали происходить гораздо реже. Георгий Артурович подчеркивал, что нередко его контратаки были удачны, удавалось добиться попаданий в Bf 109 и FW 190, пытавшиеся прорваться к штурмовикам. Но немецкие истребители, особенно "фокке-вульфы", обладали высокой живучестью, и "попал" значило далеко не то же, что "сбил". Иногда возникало сильное желание преследовать и добить поврежденный неприятельский самолет, но приказ категорически запрещал покидать место "в походном ордере конвоя". Если за первые восемь месяцев пребывания на фронте Баевский провел 45 боев, то за девять месяцев 1944-45 гг. - всего 7. Какие же события последнего периода войны наиболее запомнились Георгию Артуровичу?

Однажды полку предстояло перебазироваться в условиях густого тумана. Лететь было нельзя, поэтому у Ла-5ФН отстыковали плоскости, а фюзеляжи закрепили в кузовах "студебеккеров", и необычная процессия двинулась по шоссе. В другой раз поступило сообщение, что немцы пробиваются из окружения поблизости от аэродрома. Срочно вокруг стоянок были отрыты окопы, Ил-2 установили хвостами к лесу, а воздушные стрелки заняли свои места. Разрозненные немецкие отряды пытались подойти к аэродрому, но были вынуждены поспешно скрыться среди деревьев. И, конечно, запомнился боевой вылет 28 февраля 1945 г., когда неподалеку от Котбуса шестерка старшего лейтенанта Баевского вовремя подоспела на помощь группе Як-9 и Ла-5, прикрывавших Ил-2, и пять "фококе-вульфов" оказались сбитыми. "В смелом, энергичном воздушном бою наши летчики взяли инициативу, и с первых же атак Баевский и Цимбал сбили по одному FW 190", - записано в отчете штаба полка. Выходя из боя, гвардейцы в районе линии фронта обнаружили и перехватили "фокке-вульфы"-штурмовики, и вспыхнули еще два вражеских самолета. Две победы занес в тот день на свой счет Георгий Баевский.

Летная книжка бесстрастно зафиксировала, что последний, 252-й боевой вылет Герой Советского Союза к-н Баевский выполнил 8 мая 1945 г., когда поздним вечером повел четверку "лавочкиных" на штурмовку вражеских войск в районе Праги. Незадолго до этого, 12 апреля Глинкин и Баевский перегнали на аэродром Шпротау вблизи Берлина два новых истребителя Як-9У. Машина не очень понравилась Георгию Артуровичу: постоянный перегрев двигателя вынуждал экипажи почти все время проводить на земле, а технический состав - работать с полной нагрузкой. Поэтому он снова пересел в кабину Ла-5ФН…

Вскоре после окончания Пражской операции группе летчиков сообщили о предстоящем параде Победы. В сводный полк 1 -го Украинского фронта включили двух летчиков 5-го гвардейского -В.И.Попкова и Г.А.Баевского. Подготовка к параду проходила в разрушенном Дрездене, а дождливый день 24 июня 1945 г., когда они прошли по брусчатке Красной площади, запечатлелся в памяти столь же ясно, как и 9 мая.

Началась мирная жизнь, но наше повествование не закончилось. Находясь с полком в Австрии, Баевский просит направить его на учебу в Военно-воздушную инженерную академию им. Н.Е.Жуковского. Но за несколько дней до начала нового учебного года летчика направляют… в Военно-воздушную академию в Монино. Проявив настойчивость, Георгий Артурович добился в октябре 1946 г. перевода в "Жуковку" на инженерный факультет. Учиться поначалу было непросто, Георгий подолгу засиживался за книгами, и вскоре учеба пошла легче. Однокурсниками и друзьями Баевского стали В.С.Ильюшин, С.А.Микоян, А.А.Щербаков - впослед-

ствии известные летчики-испытатели, Герои Советского Союза. Сдружился Георгий Артурович и с С.Г.Дедухом. Хотя программа обучения не предусматривала летной практики, все они не мыслили себя без неба и добились разрешения выполнять полеты. В 1948 г. Г.А.Баев-ский освоил реактивные истребители Як-17УТИ и МиГ-9, а летом следующего года летал на Як-17. Во время одного из полетов разрушилось колесо шасси. Георгий Артурович решил сажать самолет на грунт. Но лопнувшая реборда пробила топливный бак, при заходе на посадку самолет загорелся, а после приземления вспыхнул керосин, попавший в кабину. Проявив завидное самообладание, авиатор открыл фонарь и на ходу выпрыгнул из машины. Командование высоко оценило грамотные действия летчика.

После окончания академии в 1951 г. п/п-к Баевский получил диплом инженера-летчика и был направлен в НИИ ВВС летчиком-испытателем двухмоторных самолетов. Но работа, о которой он долго мечтал, продолжалась недолго -всего около двух лет. Героя нашего повествования последовательно назначают старшим летчиком-инспектором Южно-Уральского военного округа, командиром 910-го БАП, старшим летчиком-инспектором Управления вузов ВВС, заместителем начальника по летной подготовке Центра летной и технической подготовки руководящего офицерского состава ВВС в Липецке, после ликвидации которого в 1960 г. Баевского направляют на учебу в Академию Генерального штаба.

Успешно закончив вторую академию, Георгий Артурович становится заместителем начальника НИИ ВВС. Его задача - организация летно-испытательной работы. Баевский считает последующие девять лет службы самыми счастливыми в своей жизни. Он лично проводил облет и испытания техники - всего 77 типов самолетов и вертолетов поднято в воздух, в том числе 45 новых. Среди последних - истребители МиГ-23, МиГ-25, Су-15, истребители-бомбардировщики Су-7Б, Су-17, бомбардировщики Ту-16, Ту-95, пассажирские Ту-104, Ту-124, вертолеты Ми-6, Ми-8 и др. Особенно много пришлось летать на транспортных самолетах О.К.Антонова. Запомнился перелет на оборудованном дополнительными топливными баками Ан-12 по маршруту Чкаловская-Иркутск-Хабаровск и обратно, состоявшийся с 8 по 12 апреля 1965 г. Из-за сильного ветра при полете с востока на запад расход горючего вдвое превысил расчетный, и пришлось приземляться в Омске практически с сухими баками. Еще более напряженно завершился вылет 15 мая 1965 г. на Ту-22. При заходе на посадку в Ахтубинске диспетчер сообщил, что загорелся и остановился на полосе взлетающий Як-28. Но горючего в баках "Туполева" после дальнего полета почти не осталось, и летчик решился на посадку. Вовремя вышли тормозные парашюты и, казалось, что Ту-22 замрет вдалеке от горящего бомбардировщика. Однако на пробеге началось "шимми" переднего колеса, затруднившее торможение, и самолет остановился вплотную к горящему Яку. Пламя быстро перекинулось на вторую машину. Баевскому пришлось воспользоваться ломиком, чтобы вместе с экипажем невредимым спуститься на землю.

Напряжение летной работы иногда было весьма высоким. Так, при испытаниях Су-15 в феврале 1969 г. приходилось по два-три раза в сутки подниматься в небо. Один из последних своих испытательных полетов генерал-майор Г.А.Баевский выполнил 12 декабря 1969 г. на отработку системы вооружения С-23 истребителя МиГ-23. Выпущенные им ракеты точно попали в самолет-мишень.

Новый поворот в судьбе нашего героя произошел в начале 1970 г. В связи с трудностями освоения в частях ВВС МВО новейших МиГ-23 и МиГ-25 командующий авиацией округа генерал-полковник Е.М.Горбатюк счи-ал необходимым назначить своим заместителем по летной работе военного летчика-испытателя 1-го класса Г.А.Баевского. Примерно год ему пришлось вместе с другим заместителем командующего ВВС округа, трижды Героем Советского Союза И.Н.Кожедубом организовывать переучивание строевых летчиков. В начале весны 1971 г. Баевского ждало новое ответственное задание - его назначили старшим группы, командированной в Египет. Стояла задача: в строжайшей тайне организовать разведку военных объектов и, прежде всего, аэродромов израильтян на Синайском полуострове. Группа поступила в распоряжение военного советника в ОАР генерал-полковника авиации Г.У.Дольникова. Два МиГ-25Р, два МиГ-25РБ, шестеро летчиков, в т.ч. из 47-го ГвОРАП во главе с п-ком А.С.Бежевцом, группа инженерного и технического состава на Ан-22 благополучно прибыли в Каир. Сразу после выгрузки в аэропорту Каиро-Уэст на самолеты нанесли опознавательные знаки ОАР. Но тайна отряда была раскрыта уже 18 марта. В тот день египетская газета The Egyptian Gazette под рубрикой "У наших друзей" на первой полосе опубликовала репортаж о новых советских самолетах и поместила снимок летящего МиГ-25. Начальник штаба ВВС генерал-полковник авиации В.С.Ефимов тут же связался с Г.А.Баевским, пытаясь понять, почему полеты начались без разрешения Москвы. На что Георгий Артурович ответил, что МиГи в воздух еще не поднимались. Он обратил внимание руководства: египтяне поместили фото МиГ-25П, в то время как в Каир прибыли МиГ-25Р/РБ. Видимо, основой для публикации послужили материалы показа новой советской техники в Домодедово в 1967 г.

Примерно через месяц, когда организационные вопросы были улажены, самолеты и двигатели прошли необходимые проверки, группа получила разрешение на выполнение первых полетов. Тренировка проходила по так называемому "зеркальному маршруту": над дельтой Нила летчики поворачивали не в сторону Израиля, а к пескам Сахары и фотографировали безлюдную местность южнее Эль-Аламейна. К концу апреля двигателисты позволили увеличить предельное время прохождения по трассе на максимальном числе М с 3 до 8 минут. Боевые вылеты "двадцать пятых" проходили так: взлетая под прикрытием звена МиГ-21, они набирали высоту в сторону Средиземного моря, затем разворачивались и проходили на высоте 23-24 км при М=2,5 над Синайским полуостровом и территорией Израиля. Георгий Артурович вспоминает, как на экранах радаров он отчетливо видел безрезультатные попытки "Фантомов" перехватить разведчиков. Во время посадки не меньшую опасность представляли арабские зенитчики, не знавшие силуэтов МиГ-25. Может быть, поэтому, как свидетельствовал один из летчиков отряда п-к Н.И.Борщов, для спуска по более крутой траектории он выпускал не только тормозные щитки, но и шасси.

Командировка Баевского, запланированная натри недели, продлилась два месяца. Удалось получить значительный фотоматериал, ценность которого трудно переоценить, и при этом избежать потерь. Сообщение советской разведки о прибытии на Ближний Восток американского зенитно-ракетного комплекса Nike Hercules, способного поражать самолеты на высотах более 20000 м, вынудило временно прекратить полеты МиГ-25. После возвращения Баевского на родину во главе "египетского" отряда остался п/п-к Н.П.Чудин - заместитель командира 47-го ГвОРАП. Впоследствии п-ки А.С.Бежевец и Н.И.Стогов, наиболее успешно выполнившие разведывательные полеты с аэродрома Каиро-Уэст, были удостоены звания Героев Советского Союза.

В 52 года, после ограничения в полетах по медицинским показаниям, генерал-майор Баевский переходит в alma mater - ВВИА им. Н.Е.Жуковского, где целиком посвящает себя научной и учебной работе. Став заместителем начальника кафедры, Георгий Артурович увлеченно трудится над теорией создания орбитальных самолетов и их применения в боевых операциях. В 1978 г. он защитил в Академии Генерального штаба по этой теме диссертацию на соискание ученой степени кандидата военных наук. С 1985 г. Г.А.Баевский в отставке и работает в Академии доцентом кафедры. У Георгия Артуровича большая и дружная семья: сын, дочь и трое внуков. Нельзя не сказать теплых слов в адрес его жены - Валентины Васильевны, которая около полувека разделяет с летчиком все трудности и радости^ Пожелаем же им здоровья и счастья.

Генерал-майор авиации Г.А.Баевский. Владимировка, 1968г.

Распознавание функциональных состояний на основе анализа данных о вегетативном и миокардиально-гемодинамическом гомеостазе требует определенного опыта и знаний в области физиологии и клиники. Для того чтобы этот опыт смог стать достоянием широкого круга врачей, был разработан ряд формул, позволяющих вычислять адаптационный потенциал системы кровообращения по заданному набору показателей с помощью уравнений множественной регрессии . Одна из наиболее простых формул, обеспечивающая 71,8% -ную точность распознавания (по сравнению с экспертными оценками), основана на использовании наиболее простых и общедоступных методов исследования – измерения частоты пульса и уровня артериального давления, роста и массы тела:

АП = (0,0011 × ЧП) + (0,014 × САД) + (0,008 × ДАД) + (0,009 × МТ) – – (0,009 × Р) + (0,014 × В) – 0,27

где АП – адаптационный потенциал системы кровообращения в баллах;

ЧП – частота пульса в уд. в мин.;

САД – систолическое артериальное давление в мм.рт.ст.;

ДАД – диастолическое артериальное давление в мм.рт.ст.;

Р – рост в см.;

МТ – масса тела в кг.;

В – возраст в годах.

По значения АП возможно определить функциональное состояние пациента.

Трактовка пробы:

· АП ниже 2,60 – удовлетворительная адаптация системы кровообращения;

· АП 3,10-3,49 – неудовлетворительная адаптация;

· АП 3,50 и выше – срыв адаптации.

8. Определение остроты зрения.

Наиболее часто для этих целей используется таблица Сивцева-Головина (см. рис.1). Если рассматривать ее с расстояния 5 м, то остроте зрения, равной единице, соответствует четкое видение десятой сверху строчки. Если человек видит знаки только первой строки, это соответствует зрению, сниженному в 10 раз, т.е. 0,1. Острота зрения при видении каждого последующего ряда знаков увеличивается на 0,1:

где ЧД – частота дыхания – число вдохов за минуту, в норме 14-18;

ДО – дыхательный объем в миллилитрах, определенный с помощью спирометра, в норме 300-500 мл.

10. Определение жизненной ёмкости лёгких.

Жизненная емкость легких (ЖЕЛ) – это максимальное количество воздуха, выдыхаемое после самого глубокого вдоха. ЖЕЛ является одним из основных показателей состояния аппарата внешнего дыхания, широко используемым в медицине. Вместе с остаточным объемом, т.е. объемом воздуха, остающегося в легких после самого глубокого выдоха, ЖЕЛ образует общую емкость легких (ОЕЛ). В норме ЖЕЛ составляет около 3 / 4 общей емкости легких и характеризует максимальный объем, в пределах которого человек может изменять глубину своего дыхания.

При спокойном дыхании здоровый взрослый человек использует небольшую часть ЖЕЛ: вдыхает и выдыхает 300-500 мл воздуха (так называемый дыхательный объем). При этом резервный объем вдоха, т.е. количество воздуха, которое человек способен дополнительно вдохнуть после спокойного вдоха, и резервный объем выдоха, равный объему дополнительно выдыхаемого воздуха после спокойного выдоха, составляет в среднем примерно по 1500 мл каждый. Во время физической нагрузки дыхательный объем возрастает за счет использования резервов вдоха и выдоха.

Определяют ЖЕЛ с помощью спирографии. Величина ЖЕЛ в норме зависит от пола и возраста человека, его телосложения, физического развития, а при различных заболеваниях она может существенно уменьшаться, что снижает возможности приспособляемости организма к выполнению физической нагрузки.

Для оценки индивидуальной величины ЖЕЛ на практике принято сравнивать ее с так называемой должной ЖЕЛ (ДЖЕЛ), которую вычисляют по различным формулам:

где Р – рост человека в м.;

В – вес человека в кг.

Превышение должных значений ЖЕЛ любой степени не является отклонением от нормы, у физически развитых лиц, занимающихся физкультурой и спортом (особенно плаванием, боксом, легкой атлетикой), индивидуальные значения ЖЕЛ иногда превышают ДЖЕЛ на 30% и более. ЖЕЛ считается сниженной, если ее фактическая величина составляет менее 80% ДЖЕЛ. Снижение жизненной емкости легких чаще всего наблюдается при болезнях органов дыхания и патологических изменениях объема грудной полости.

11. Определение силы кисти.

Сила кисти определяется с помощью динамометра Колена. Испытуемый берет динамометр в правую руку, отводит руку в сторону так, чтобы между рукой и туловищем получился прямой угол. Вторую руку испытуемый опускает вдоль туловища. После этого испытуемый сжимает пальцы правой кисти с максимальной силой пять раз, делая интервалы в 1-2 минуты, каждый раз фиксируя положение стрелки на динамометре. Наибольшее отклонение стрелки динамометра будет соответствовать максимальной силе мышц кисти. Через некоторое время испытуемый повторяет данную операцию с левой рукой.

Норма для взрослого человека (в случае, если ведущая рука правая) :

· правая рука – 20 кг;

· левая рука – 15 кг.

12. Анализ режима дня и двигательной активности.

Рациональный режим дня является одним из факторов, обеспечивающих высокую работоспособность и хорошую успеваемость.

В режиме дня каждого студента непременно должны быть предусмотрены: ежедневная утренняя гимнастика, водные процедуры (обтирание, душ), прогулка на свежем воздухе, 2-3 физкультурные паузы по 5-7 минут для активного отдыха через каждый час умственной деятельности, занятие каким-либо видом спорта, 3-4-разовый прием пищи, активный дневной и вечерний отдых, время для личной гигиены и самообслуживания, спокойный сон. Необходимо предусматривать 8 часов сна . Особенно большое значение имеет сон при напряженной умственной и физической работе, в частности, во время подготовки к зачетам и экзаменам.

Задание: заполните таблицу

проведите анализ собственного режима дня, подсчитайте суммарную двигательную активность в часах за сутки, выявите недостатки, предложите рекомендации по их устранению.

Б АЕВСКИЙ Вадим Соломонович

Заслуженный деятель науки Российской Федерации

профессор

Доктор филологических наук

заведующий кафедрой истории и теории литературы

Смоленского государственного университета член Союза российских писателей

Сегодня мне не приходится краснеть ни за одно слово, опубликованное мною. Ничего не писалось в угоду власти. К сожалению, самоуправство редакторов оставило свои следы. В ряде работ редакторы без согласования со мною вписали абзацы, на которые я бы никогда не согласился. Если мне показывали подобные искажения в процессе подготовки к печати, я их убирал или отказывался публиковаться. Но иногда редактор столь мало считался с автором, что я видел результат его вторжения в мой текст уже в печати. Подлинная беда - редакторский произвол в отношении заглавий статей и даже книг.

В ряде случаев, когда отказаться публиковать заредактированную статью было невозможно, мне приходилось отказаться подписывать статью своей фамилией и скрываться под псевдонимом В.С. Лазурин.

Я называю этот список полным не потому, что он вобрал в себя всё мною опубликованное. Я потерял из виду некоторые ранние публикации, некоторые работы, которые вроде бы вышли в Эстонии, Латвии, Канаде. Этот список полон в том смысле, что я ничего не скрываю, я называю все работы, которые были мною опубликованы на протяжении моей жизни и выходные данные которых мне известны. И все известные мне статьи обо мне и рецензии на мои работы.

В.С. Баевский