Методологический и мировоззренческий уровни ценностного отношения социолога. Ценность и ценностные отношения

[email protected],

[email protected]

Белгородский

государственный

университет

И. В. Чекулай О. Н. Прохорова

В статье предлагаются такие важные философские категориальные основания выражения ценности в виде речевых оценочных произведений, как категории времени и пространства. Генезис ценностно-оценочных отношений представляет собой эволюционный процесс, протекающий во времени и в пространстве, где ценности накапливаются в ходе реализации оценочных высказываний и, в свою очередь, дают материал для качественного совершенствования средств оценки. Тем самым факторы времени и пространства как онтологические категории бытия имеют место на всех уровнях предметной категоризации объектов действительности и мысли. Категории времени и пространства, являясь в то же время и концептами, могут выполнять и метаоценочную функцию, т.е. являются категориально-предметной базой создания квалификативно-оценочных высказываний.

Ключевые слова: время, пространство, ценность, оценка, онтогенез, филогенез, метаоценочная функция.

Без преувеличения можно сказать, что оценка является необходимой составной частью жизни человека. Оценки пронизывают жизнь отдельного человека с младенческих лет до самой смерти, они являются своего рода его компасом или, скорее, навигационным комплексом, в плавании по бурному океану окружающей его естественной среды, артефактных предметов и других людей. Как корабль при помощи навигационного оборудования, человек при помощи оценочных суждений способен обходить мели и рифы природной стихии, использовать дары природы и изготовленные в ходе общественного производства вещи для успешного прохождения того жизненного фарватера, который открывается перед ним и изменяется с каждым шагом человека от исходной точки его плавания. И, пожалуй, самое главное назначение оценки состоит в том, что она помогает избегать столкновения, которое могло бы привести к гибели человека как метафоры корабля, с людьми - другими кораблями, совершающими такое же индивидуальное плавание в тех же навигационных условиях.

Статус оценки как философской категории не вызывает сомнения. Объектом философской аксиологии как составной части теории познания является ценность во всех её возможных проявлениях, важнейшим из которых является оценка, реализуемая в подавляющем большинстве случаев языковыми средствами.

Собственно говоря, изучение оценки и началось с рассмотрения её философами древности в качестве одного из фундаментальных свойств человеческого мышления, наряду с такими категориями философских изысканий, как «истина», «мысль», «сущность» и т.п. В дальнейшем проблемы аксиологии выходили за рамки общефилософских исследований, поскольку они не могли дать убедительного однозначного ответа на основной вопрос, касающийся данной категории - что же представляет собой оценка. Стало ясно, что изучение данной проблемы в отрыве от субъекта оценки - человека - неминуемо приведёт к тупиковой ситуации в данной области философской мысли.

В основе оценки как отражения взаимоотношений между мыслящим субъектом и мыслящими или не мыслящими объектами действительности лежит жизнедеятельность субъекта. Этот субъект руководствуется определенными (или зачастую не совсем определенными) мотивами, в связи с этими мотивами ставит перед собой определен-

ные задачи, планирует выполнение деятельности в целом или определенных действий как этапов в пределах более обширной деятельности. В ходе деятельности он сталкивается с различными лицами, существами, предметами, явлениями и т.д., которые можно объединить понятием объекта деятельности. Часть этих объектов субъект может использовать как инструмент (или средство) для выполнения стоящим перед ним в рамках определенной деятельности задач. К другим объектам (лицам) субъект может апеллировать в связи с общей ситуацией коммуникации, где, собственно говоря, и решается основная задача использования языковых и речевых средств. Не исключено, что лицо, упоминаемое в ходе коммуникации, непосредственно в ситуации общения участия не принимает, но по ходу предыдущих этапов жизнедеятельности это лицо известно как адресанту, так и адресату сообщения. Также является возможным присутствие в ситуации общения других лиц, и апелляция субъекта высказывания рассчитана не только на непосредственно адресата сообщения, но и на этих лиц. В лингвистической прагматике все эти факторы давно исследованы и не вызывают каких-либо дополнительных интерпретаций. Именно по той причине, что оценочное сообщение всегда рассчитано на иллокутивный эффект, оценочное значение зачастую идентифицируется как прагматическое значение. Но при этом обращает на себя внимание тот факт, что, какими бы различными ни были условия коммуникации по составу и роли коммуникантов, оценочные средства сохраняются в более или менее одинаковой форме экспликации. Так, словосочетание «хорошая книга» в устах определенного субъекта высказывания будет означать книгу, которую интересно читать субъекту независимо от того, что думают об этой книге другие участники речевого акта. Производя оценочное высказывание, субъект как бы навязывает свои взгляды, убеждения, волю, чувства, симпатии и антипатии аудитории независимо от ее количественного состава. Это показывает, что оценочное значение находится ни в плоскости прагматики и речевых актов, ни в плоскости денотативной номинации, оно находится между ними и тесно связано с каждым из них.

Отмечая природу ценности и её выражения в виде оценки как логикофилософскую, было бы некорректно с философской точки зрения не обратиться к таким важнейшим онтологическим категориям, как время и пространство.

Как известно, время и пространство являются универсальными формами бытия, находящимися вне зависимости от субъекта познания. Тем самым они стоят в ином иерархическом порядке не только над субъектом ценностного и оценочного отношений и оценки, но и над объектами, представленными в мышлении концептами. Следовательно, они детерминируют особенности формирования и функционирования единиц языка и речи независимо от их мыслительно-категориального статуса. Этим и обусловлена их роль в формировании особенностей ценностной и оценочной категоризации .

На концептоцентристском уровне познания объект сначала получает свой общекатегориальный статус в сетке временных и пространственных координат, а затем с этих же координатных позиций определяются его характеристики, описывающие общие, интегральные параметры категории семейного сходства. В то же время формируются его потенциалы ко взаимодействию с другими предметами, не входящими в данную концептуальную парадигму.

Субъект познания в этом случае находится вне фокуса субъектно-объектного отношения. Но он тоже, независимо от того, в какой форме он ассоциируется во внешнем мире (единичный или коллективный субъект), является обязательным фактором осознания и номинации концепта. В этом случае субъект рассматривается как абстрактная категория языкового социума, номинирующего объекты действительности и познания.

Потенциалы к парадигматическому и синтагматическому осмыслению концептов переводят их на следующий уровень пропозиционального отношения. На этом уровне намечаются потенциалы концептов к образованию семантических тематиче-

ских групп (в зависимости от подхода, их можно описывать в терминах лексикосемантических полей, групп, доменов, синонимико-антонимических рядов), а также потенциалы к синтагматической сочетаемости в модели порождения речи. Именно поэтому транспонированный из химии термин «валентность» как потенциальная возможность присоединять сущности иного онтологического плана представляется весьма удачным. В то же время субъект приобретает более четкие когнитивные очертания и перестает быть данностью фона, приобретая статус фигуры когнитивных операций. Вследствие этого центральный статус двух фигур (субъекта и объекта) обязательно выдвигает в фигуральный план пропозицию как отношение между этими фигурами.

На первый взгляд, сдвиг от реальности в сугубо релятивную сферу должен был бы затушевывать роль времени и пространства как факторов бытия. На самом деле субъект пропозиционального отношения является именно той силой, которая обостряет когнитивные характеристики онтологических категорий. Субъект всегда является либо социумом, либо частью социума, и существует в хронотопическом конгломерате. Даже если объекты имеют внешние характеристики, не привязываемые к определенному времени и пространству (например, облако, ребенок, дерево), то изначальные определители таких концептов остаются если не в ядре, то, по крайней мере, на периферии осознания их в качестве концептов. Например, облако представляется как непостоянная и не стабильная в координатном плане сущность. Ребенок понимается как определенный этап в жизни концепта человек, а дерево - как нечто, имеющее определенный срок своего существования.

Но в данном случае речь шла о концептах общечеловеческого плана. Если взять, например, артефакты, то они осмысливаются как еще теснее связанные с онтологическими параметрами бытия. Мы не берем экстремальные случаи. Но даже если взять концепт какого-нибудь обыденного артефакта (например, ложка), то для разных координатных точек в пределах мирового социума они будут иметь свои особые характеристики (например, европейская металлическая, традиционная русская деревянная, традиционная китайская фаянсовая). Тем самым концепты в ценностном отношении погружаются в особую временную и пространственную координатную сетку культуры. Следовательно, в ценностном отношении такие концепты получают свою культурную специфику бытия. Этим обусловлены и особенности прототипов денотативных концептуальных доменов. Например, прототип концепта автомобиль имеет разные параметры для разных культур. В культуре восточноевропейских стран это автомобиль среднего класса типа «Лады», для североамериканской культуры это комфортабельные гиганты типа «Доджа» и «Форда», для японского социума это экономичная малолитражка. Субъект познавательного отношения в этом случае несколько конкретизуется применительно к координатной сетке культуры, в принципе оставаясь абстрагированным, в то же время являясь основной движущей силой такого познавательного отношения.

На этом уровне концепты отождествляются с культурными ценностями. Очень детально и подробно проблема культурных концептов как познавательных констант в пределах русскоязычного социума получила отражение в фундаментальном труде Ю.С. Степанова .

Однако онтологическое и культурное координирование концептов является недостаточным для полноты их статуса как таковых. Необходима практика пользования этими концептами, и она реализуется на следующем, деятельностном, уровне. На этом уровне субъект конкретизуется и отождествляется с определенным индивидуумом, в то время как объект может соотноситься как с обобщенным классом объектов, так и с единичными в своем роде реальными объектами, категоризуемых на координатной сетке культуры как класс.

Это уровень индивидуального опыта, в котором культурная ценность объекта познается как средство удовлетворения индивидуальных потребностей. Время и пространство при этом сужаются до текущей ситуации и измеряются в известных параметрических сетках, соотносимых с личностью: «Я - здесь - сейчас», «ты - рядом -

недавно», «он - там - давно» . На этом уровне происходит и необходимая коррекция соотнесения содержания концепта с формой его выражения в языке, которая в дальнейшем закрепляется в языковом узусе. Как подчеркивают С. Пинкер и А. Принс, «Даже хотя каждое поколение воспроизводит нерегулярности предыдущих поколений с высокой степенью точности, изменения окказионально проникают в систему. Это можно охарактеризовать как своего рода конвергентную эволюцию определенных форм» .

Таким образом, факторы времени и пространства как онтологические категории бытия имеют место на всех уровнях предметной категоризации объектов действительности и мысли. Несомненно, эти факторы транспонируются и на аксиологическую сферу познания с учетом специфики концептов данной сферы. Концепт на концептоцентристском уровне в обыденном аксиологическом сознании не обязательно фиксируется как ценность, а понимается как познавательная данность. Тем не менее, они представляют собой ценности при познавательном подходе к концепту. Это выражается в том, что они получают номинации. Если бы они не имели отношения к субъекту, то у этих концептов не было бы не только имен, но и вообще у социума отсутствовало бы понятие о них. В обыденном сознании на пропозициональном уровне они трактуются как ценности, а с когнитивной точки зрения представляют собой ценностные отношения. Переходя на деятельностный уровень, в обыденном сознании они получают статус мыслительной оценки, а при когнитивном подходе они представляются как оценочные отношения. Наконец, уровень актуализированной в речевом общении оценки предполагает их выравнивание в этом статусе.

То, что в обыденном сознании оценка ассоциируется с когнитивным оценочным отношением, можно выразить в следующем примере. На вопрос «Как ты оцениваешь данную ситуацию?» возможен ответ: «У меня сложилось определенное мнение, но я не знаю, как это выразить». Иными словами, слово оценка в русском языке многозначно с этих позиций; с одной стороны, это определенное мнение (оценочное отношение), а с другой стороны, это экспликация данного мнения лингвистическими или паралингвистическими средствами (оценка).

Роль времени как неотъемлемого фактора формирования знания была бы освещена неполно без его понимания как когнитивной среды общего процесса формирования знаний. Для этого следует обратиться к понятиям онтогенеза и филогенеза языкового развития. Следует сразу же оговориться, что данное освещение не претендует на исключительную полноту и лишь в общих чертах описывает динамику закрепления и употребления ценностей и оценок в сознании и в коммуникации.

Понимая онтогенез и филогенез человеческого когнитивно-языкового опыта как взаимосвязанные явления, в качестве исходной точки мы берем индивида вне зависимости от степени его знакомства с миром реальности и его умения формировать квалификативные суждения. Предположим, отдельный индивид встречается с явлением, с которым он до сих пор не сталкивался. Можно смело утверждать, что его первичным инстинктом будет не желание отнести данный объект к одной из семантических категорий, а желание «примерить» этот объект для себя, для актуального, или перспективного использования, или потенциала использования (или в случае отрицательного опыта первого знакомства, «неиспользования») предмета при возможном повторном отношении к нему. В результате субъект оценивает предмет, и между ними устанавливается оценочное отношение. Прежде чем отнести объект к категории, субъект формирует ценностное отношение к данному объекту и формирует это отношение в своем когнитивном опыте в виде ценности или антиценности. После этого данная ценность или антиценность закрепляется в сознании как концепт, как компонент денотативной категории. Таким образом, в филогенезе вектор познания сущности предмета и его места во времени и пространстве направлен от уровня личного опыта (в аксиологической парадигме категоризации это уровень оценочного отношения) к уровню отнесения места объекта в объективистской парадигме мышления (уровень ценности).

Как представляется, в предложенной схеме становления ценности в сознании и в языке лежит общий принцип, сформулированный В.А.Звегинцевым: «Деятельность человеческого общения, имеющая своим содержанием объективную действительность в ее глобальной суммарности, хотя и использует язык, “образует” ситуацию первично в речи, оперирующей “смыслами”, соотносимыми с вычлененными фрагментами ситуации, и лишь затем в уже препарированно-дискретном виде речь может переадресовать это содержание в распоряжение языка, где оно отлагается в виде лингвистического значения, пополняя золотой фонд человеческих знаний» .

Дальнейшее использование концепта субъектом для удовлетворения личных потребностей происходит уже в онтогенетическом разрезе. Субъект сообразует свое представление о сущностных и ценностных свойствах объекта уже с опытом понимания и использования концепта этого предмета социумом. При повторном предъявлении объекта субъект формирует свое мнение об объекте (оценка в мышлении в обыденном сознании, и, соответственно, уровень оценочного отношения в когнитивноаксиологическом научном понимании), проводя его через призму ценностного отношения социума и себя как части этого социума. Тем самым в обыденном мышлении субъект соотносит данный объект как реально существующий в текущей ситуации с его внеситуативной ценностью. Таким образом, в аксиологически ориентированном онтогенезе вектор понимания объекта направлен «сверху вниз», от понимания концепта как общечеловеческой денотативной ценности до его квалификации в оценочном отношении. Можно также утверждать, что оценка создает ценность, а ценность - оценку. Поскольку оценка является формой ценности, а ценность - содержанием оценки, они не существуют друг без друга. В этом отношении мы полностью согласны с Т.Р. Кия-ком, который утверждает: «Форма, являясь наследием содержания, в определенной мере создает его» .

Онтогенетическая стадия личного опыта является обязательным предварительным этапом концептуализации объекта. Как утверждает К. Лоренц, «всякий раз, когда нам удается соотнести какой-нибудь элемент нашего опыта с «субъективным» фактором, а затем исключить его из формируемого нами образа экстрасубъективной реальности, мы оказываемся на шаг ближе к тому, что бытийствует независимо от нашего познания... Мир объектов, материальный мир нашего опыта обретает адекватную форму только после элиминации всего субъективного и случайного» .

С временной точки зрения онтогенез и филогенез, как известно, представляют собой проекции индивидуального и общечеловеческого времени. Но они существенно отличаются и в количественном плане. Онтогенетическое познание объекта длится в течение гораздо меньшего срока, нежели когнитивная обработка информации о нем, полученной из непосредственно чувственного опыта. В ходе филогенетического познания вырабатывается своего рода «привычное» коллективное понимание объекта в виде концепта. О роли ценностных категорий ПРИВЫЧНОЕ и НЕОБЫЧНОЕ в формировании ценностных и оценочных отношений будет сказано ниже.

Завершая анализ роли категорий времени и пространства, следует сказать и об их собственно метаоценочной функции. Осознание их в таком категориальном статусе неизбежно ведет к тому, что они объективно присутствуют в имплицитном и эксплицитном виде в предикативном ядре языковых оценочных высказываний. Даже при внешне нейтрально-оценочной актуализации лексем time и space во многих случаях четко ощущается речевая квалификация действительности . Экспликация времени и места находит отражение в высказываниях типа «Сейчас не время /не место для...», «Нашел время/место!» и им подобным. Можно привести другие примеры такого наиболее общего оценочного использования концептов ВРЕМЯ и ПРОСТРАНСТВО.

Так, в частности, ВРЕМЯ может подвергаться различным воздействиям; оно может теряться, его можно иметь в достатке или в дефиците, его может не хватать, им можно быть ограниченным, стеснённым и т.д., в конце-концов, может быть самое время для определённого вида деятельности. Это, кстати, характерно для различных языков, не только для определённой языкового кода:

Флот султана всегда был готов к войне, но армия совсем не готова, и Мустафа III возвратил престол Крым-Гирею; за это хан должен, не теряя времени на раздумья, обрушить внезапный и небывало мощный удар на Россию и Польшу... (В. Пикуль. Фаворит).

Корній, чабан правої руки, зсутулений, зморщений, як стручок, хоча літами й не старий, вважає, певне, що зараз саме час наскаржитись льотчиковi на свого сусіда - полігон (в Корнія це вже стало звичкою - на все на свiтi скаржитись) (О. Гончар. Тронка).

“You need to hurry home, Sandy. We’ll have plenty of time to talk later” (Saki. The She-Wolf).

Then, over coffee, she said, abruptly, ‘Michael, I think it’s time to get a divorce. I can’t go on hanging in limbo like this for ever’ (Shaw. The Top of the Hill).

Если говорить о стилистических потенциалах концепта ВРЕМЯ, то в оценочной ситуации он становится мощным средством экспрессивного описания реального или вымышленного фрагмента действительности, что, вне всякого сомнения, является средством если не прямой, то опосредствованной оценки действительности, как в следующем примере:

Чубенка оточили бійці з гвинтївками в руках, i тут ледве помітний світанок став ширяти над лісом. Це був час страшної безбарвності час моторошної сірості, коли закониться день після нічної тиші (ЮЯновський. Вершники).

Собственно говоря, то же самое можно сказать о ПРОСТРАНСТВЕ. Собственно, говоря, философская категориальная взаимосвязь этих основных измерений действительности диктует и параллелизм речевых структур, в которых эти концепты актуализируются. Как и в случае ВРЕМЕНИ, ПРОСТРАНСТВА (а точнее, МЕСТА) может не хватать или, наоборот, быть в избытке и т.п.:

Меняет! - заорал Жеглов. - Меняет! Потому что без моего вранья ворюга и рецидивист Кирпич сейчас сидел бы не в камере, а мы дрыхли бы по своим квартирам! Я наврал! Я наврал! Я засунул ему за пазуху кошель! Но я для кого это делаю? Для себя? Для брата? Для свата? Я для всего народа, я для справедливости человеческой работаю! Попускать вору - наполовину соучаствовать ему! И раз Кирпич вор - ему место в тюрьме, а каким способом я его туда загоню, людям безразлично! Им важно только, чтобы вор был в тюрьме, вот что их интересует (А.и Г. Вайнеры. Эра Милосердия).

Возії позлізали з возів і теж стали ходить і вишукувать місця, де б зручніше підмостити спину (В.Вінниченко. Біля машини).

‘I don’t plan to stand there long. Anyway, this is no place for me. The people here look at me as though I’m an animal in the zoo’ (I.Shaw. Rich Man, Poor Man).

Как и языковые средства выражения концепта ВРЕМЯ, соответствующие средства выражения концепта ПРОСТРАНСТВО обладают высокими прагматикостилистическими потенциалами. В частности, наше внимание привлёк известный случай актуализации высказывания чужого языка для оценочной характеристики сложившейся ситуации, который, как представляется, обладает высокими экспрессивно-оценочными потенциалами именно за счёт того, что ключевой лексемой для характеристики является соответствующее слово немецкого языка der Raum («пространство»):

Der Krieg muss im Raum verlegt werden. Der Ansicht kann ich nicht genug Preis geben, [Войну необходимо перенести в пространство] - говорил один.

Да, im Raum verlegen, - повторил, злобно фыркая носом, князь Андрей, когда они проехали. - Im Raum-то у меня остался отец, и сын, и сестра в Лысых Горах. Ему это все равно. Вот оно то, что я тебе говорил, - эти господа немцы завтра не выиграют сражение, а только нагадят, сколько их сил будет, потому что в его немецкой голове только рассуждения, не стоящие выеденного яйца, а в сердце

нет того, что одно только и нужно на завтра, - то, что есть в Тимохине. Они всю Европу отдали ему и приехали нас учить - славные учители! - опять взвизгнул его голос (Л.Н. Толстой. Война и мир. Т. з).

Многочисленными являются также случаи оценочного хронотопа, когда категории времени и места выполняют общие функции наличия или отсутствия объекта действительности или мысли, имеющие оценочную квалификацию такого наличия или отсутствия в силу того, что они являются значимыми, а следовательно, имеющими определённую ценность в данной ситуации речевой актуализации, как, например, в следующем случае:

Но придет ли когда-нибудь пароход? Существует ли он на самом деле? Или это призрак, для которого вовсе нет никакого места, никакого срока и который плывет сейчас, может быть, по другой реке и другой туман стоит за его кормой? (Р. Фраерман. Дикая собака Динго).

Естественно, данные примеры не раскрывают всей полноты значения онтологических категорий времени и пространства в формировании аксиологических оценочных категорий и тем самым в формировании аксиологической стороны языковой картины мира. Факторы временного и пространственного плана получат дальнейшее рассмотрение в рассмотрении проблем, непосредственно относящихся к исследованию принципиальных основ оценочной категоризации.

В заключение следует заметить, что исследование аксиологического содержания этих категорий получило достаточно весомую разработку в лингвистических исследованиях. В частности, пространственно-параметрические аспекты оценочного содержания получают интересную разработку в работах Н.К. Рябцевой , В.Г. Гака , Т.В. Булыгиной и А.Д. Шмелева , Е.В. Пупыниной и др. Аксиологические характеристики семантической категории времени находят отражение в работах И.М. Богуславского , М.Г. Лебедько [l] и др.

Таким образом, определение статуса категорий ценности и оценки в общей парадигме мышления имеет важное значение для выработки методологических оснований структурирования этих категорий как важного средства рубрикации опыта квалификации действительности в сознании и применения данного опыта в процессе коммуникации.

Список литературы

1. Лебедько, М.Г. Время как когнитивная доминанта культуры. Сопоставление американской и русской темпоральных концептосфер /М.Г.Лебедько. - Владивосток: Изд-во Даль-невост. ун-та, 2002. - 240 с.

2. Степанов, Ю. С. Константы: словарь русской культуры / Ю. С. Степанов. - 2-е изд., испр. и доп. - М. : Академ. Проект, 200l. - 990 с.

3. Степанов, Ю. С. В трехмерном пространстве языка: семиотич. пробл. лингвистики, философии, искусства / Ю. С. Степанов; АН СССР, Ин-т языкознания. - М. : Наука, l9S5. - 335 с.

4. Pinker, S. The Nature of Human Concepts: Evidence from an Unusual Source /S.Pinker and A.Prince // Language, Logic and Concepts: essays in Memory of John Macnamara/ Ed. By R.Jackendoff, P. Bloom and K.Wynn. - L.- Cambridge (Mass), 2002. - P. 22l-26l.

5. Звегинцев, В.А. Мысли о лингвистике /В.А. Звегинцев. - М.: Изд-во МГУ, l996. - 336 с.

6. Кияк,Т.Р. Форма і зміст мовного знака /Т.Р. Кияк // Вісник Харківського національного університету ім.В.Н. Каразіна. - № 635. - Харків: Константа, 2004. - С. 75-78.

7. Лоренц, К. По ту сторону зеркала: исследование естественной истории человеческого познания / К. Лоренц // Эволюция. Язык. Познание: сб. / РАН, Ин-т философии. - М., 2000. - С. 42-69.

8. Чекулай, И. В. Время и пространство в формировании категориальных оснований оценки / И. В. Чекулай // Единство системного и функционального анализа языковых единиц: материалы Междунар. науч. конф., ll-l3 апр. 2006 г. : В 2 ч. / БелГУ; под ред. О. Н. Прохоровой, С. А. Моисеевой. - Белгород, 2006. - Вып. 9. - С. 204-209.

9. Рябцева, Н. К. Размер и количество в языковой картине мира / Н. К. Рябцева // Логический анализ языка. Языки пространств / РАН, Ин-т языкознания; отв. ред. Н. Д. Арутюнова, И. Б. Левонтина. - М.,2000.- С. 108-116.

10. Гак, В. Г. Пространство вне пространства / В.Г. Гак // Логический анализ языка: языки пространств / РАН, Ин-т языкознания; отв. ред. Н. Д. Арутюнова, И. Б. Левонтина. - М., 2000. - С. 127-134.

11. Булыгина, Т. В. Языковая концептуализация мира: на материале рус. грамматики / Т. В. Булыгина, А. Д. Шмелев. - М. : Школа «Языки рус. культуры», 1997. - 576 с. - (Язык. Семиотика. Культура).

12. Пупынина, Е.В. Механизм формирования концепта «ПРОСТРАНСТВО» синонимичными существительными абстрактной семантики: диссертация...канд.филол.наук.-

Белгород, 2004. - 172с.

13. Богуславский, И. М. Сфера действия лексических единиц / И. М. Богуславский. -М. : Школа «Языки рус. культуры»,199б. - 464 с. : ил. - (Studia РЫ!о^юа).

THE CATEGORIES OF TIME AND SPACE AS THE REFLECTION OF THE ONTOGENESIS AND PHYLOGENESIS OF VALUE AND VALUE-RELATION

[email protected],

[email protected]

Belgorod State University

I. V. Chekulai O. N. Prokhorova

The article suggests such important categorial grounds for expression values in the form of evaluative speech utterances as the categories of time and space. The genesis of value and evaluative relations is a kind of evolutional process which takes place in time and space where the values are accumulated in the stride of actualization of speech utterances, and in their turn, they give certain material to qualitatively perfection of evaluative means. Thus the temporal and spatial factors as representations of the ontological categories of existence take place in each level of reality-objects’ categorization as well the one of thought. The categories of Time and Space being at the same time the concepts, they can perform meta-evaluative function as well, i.e. they make the categorical and object basis of creating qualification and evaluative utterances.

Key words: time, space, value, evaluation, ontogenesis, phylogenesis, meta-evaluative function.

Современная система высшего образования использует личностно ориентированную модель обучения, направленную на взаимодействие «педагог–студент». Такое взаимодействие в процессе обучения выражается в положительном личностном отношении к студентам, их потребностям и установкам, а также в передаче ценностей в системе «педагог–студент».

Психолого-педагогические исследования позволили выделить наряду с проблемой предметной подготовки студента высшего учреждения проблему формирования ценностного отношения студентов вуза. Новая парадигма образования требует от педагога высшей школы не только профессиональной компетентности, но и особого отношения к педагогической деятельности. Большое внимание уделяется личностно-деятельностному подходу, который ориентирует педагога на оптимальное развитие способностей каждого студента и ставит выбор методов в зависимость от особенностей решаемых задач.

Основу исследований составили деятельностный, личностный и системный подходы.

Деятельностный подход изучает педагогические процессы через рассмотрение основных компонентов деятельности (определение цели, мотивация, контроль и анализ результатов). Неотъемлемой частью педагогического процесса взаимодействия является и личностный подход, основой которого становится личность, ее роль в обществе и коллективе, всестороннее и гармоничное развитие. Системный подход способствует выявлению форм и методов решения поставленной перед исследователем задачи и на основе выявленных возможностей помогает выбрать оптимальные варианты.

Вопрос формирования ценностного отношения затрагивает социально-психологическую среду и ее влияние на ценностное отношение. Данная проблема определяется рядом факторов, среди которых можно выделить социально-психологическую атмосферу учреждения, уровень профессиональной компетентности, личностные отношения в системе «педагог–студент».

Объектом нашего исследования стала профессиональная подготовка специалиста, включая присущий ему набор сложившихся ценностных отношений, а предметом исследования – процесс формирования ценностных отношений.

Изучение ценностных отношений занимает важное место в социологии, психологии, истории, педагогике. Основу ценностных отношений составляют ценности, принимаемые или отвергаемые личностью. Следовательно, «ценность» – это то, что значимо для человеческой жизни, то, что человек считает для себя значимым настолько, что без этого не мыслит собственной жизни. Ценности могут быть как предметные, так и субъектные. Если содержание жизни человека современной культуры составляют проживаемые им отношения к жизни и в ходе их проживания рождается внутренний мир личности, то объективной необходимостью становится наполнение воспитательного процесса отношениями к реальной действительности и с реальной действительностью, чтобы воспитуемый здесь и теперь жил в контексте данной культуры. Проживание отношения предполагает его осмысление, возможность ощутить в действии связь своего Я с объектом действительности. Установление отношения означает принятие, понимание, оценку связи, осознание личностного смысла для жизни Я.

«Отношение» как основная категория воспитания придает процессу воспитания высочайшую сложность и тонкость. Отношение представляет собой основное содержание воспитательного процесса. Отношение – это связь субъекта и объекта действительности, в нашем случае – установление связи между педагогом и студентом с целью взаимодействия. «Отношение» как отдельная категория имеет несколько аспектов: отношение к чему-либо, или установка (Г. Спенсер), и отношение с кем-либо, т. е. межличностная связь.

Отношение может проявляться в рациональной, эмоциональной и практически-действенной формах. Однако возможен разрыв в этих связях, и тогда можно отметить несформированность отношения, соответственно проявляется дисгармоничность субстанции отношения. Дисгармоничность отношения становится основой развития, преодоления противоречия между рациональной стороной отношения (мыслю, говорю, оцениваю) и эмоциональной (нравится, не нравится, люблю, ненавижу), между внутренней и внешней сторонами. Это составляет механизм социального развития личности, приобщающейся к системе отношений. Усиление такого противоречия дает импульс для осмысления отношения. Однако содержание воспитания необходимо ограничивать: следует очертить лишь ту совокупность отношений, которая раскрывает значимые для человеческой жизни отношения, – ценностные отношения.

Ценностные отношения являются отражением в сознании человека ценностей, признаваемых им в качестве жизненных целей и мировоззренческих ориентиров . Будучи одним из центральных ценностных новообразований, ценностные отношения выражают отношение человека к социальной действительности и определяют в этой связи мотивацию его поведения. Наибольшее значение приобретает связь ценностных отношений с направленностью личности. Направленность личности выражает одну из существенных характеристик, определяющих социальную и нравственную ценность личности. Р.С. Немов под ценностными отношениями понимает то, что человек ценит в жизни, чему придает особый смысл. Е.С. Волков рассматривает ценностные отношения как регулятор поведения личности, считая, что ценностные ориентации играют мотивационную роль и определяют выбор деятельности. Согласно С.А. Рубинштейну, ценностные отношения формируются на основе потребностей, их реализация происходит в общесоциальных условиях деятельности, и они подчиняются принципу единства сознания и сознания и деятельности .

По нашему мнению, наиболее точное определение понятия «ценностное отношение» дает В.А. Сластенин: это внутренняя позиция личности, отражающая взаимосвязь личностных и общественных значений.

В отечественной психологии ценностные отношения рассматривались в основном внутри личностных образований – личностных смыслов (Б.В. Зейгарник, А.Г. Асмолов, Б.С. Братусь), направленности личности (Б.Ф. Ломов).

Определить содержание воспитательного процесса с позиции ценностных отношений – значит определить круг ценностей и характер отношения человека к данным ценностям. Создание благоприятных социально-педагогических условий является основой формирования ценностных отношений личности. Важную роль в создании благоприятных социально-педагогических условий играет процесс социализации личности, который во многом базируется на закономерностях психического развития индивидуума.

Социализация – это процесс и результат усвоения и активного воспроизводства индивидом социального опыта. Выделяют первичную и вторичную социализации личности. Первичная социализация связана с формированием образа действительности, вторичная социализация определяется разделением труда и знания. Т. Лукман вторичную социализацию рассматривает как приобретение знания, связанного с разделением труда. Противоположную точку зрения высказывает Б.Г. Ананьев . Социализация рассматривается им как процесс, происходящий в двух направлениях, – в направлении становления человека как личности и в направлении становления человека как субъекта деятельности. Итогом социализации, независимо от точек зрения, становится образование индивидуальности. В социализации различают культурную и социальную подсистемы. Успешность социализации, безусловно, зависит от социального окружения студента, от тех людей, которые раскрывают для него сущность общественной активности и отношений, нормы поведения в обществе.

Соответственно, педагогические условия формирования ценностных отношений подразумевают, прежде всего, социальную составляющую, в которой отражается та социальная среда, где осуществляется воспитательный процесс и развитие личности студента.

Каждый педагог несет в себе определенное мировосприятие, воздействующее непосредственно на личность студента и оказывающее благоприятное либо неблагоприятное воздействие на процесс становления каждой отдельно взятой личности. Педагоги, имеющие ясное представление о социальной среде, в которой происходит развитие личности студента, имеют ряд педагогических преимуществ, позволяющих оказывать психологическое воздействие в ходе воспитательного процесса.

Особенно эффективным является такое психологическое воздействие, когда обучение происходит на основе собственного примера педагога. Опыт выживания и благоприятной адаптации в существующей социальной среде помогает своевременно и правильно сориентировать ценностную систему студентов для достижения наиболее благоприятного результата психологического воздействия в рамках воспитательного процесса. Неблагоприятное воздействие может иметь место и наблюдаться в тех случаях, когда личность педагога воспринимается учащимися на недостаточно авторитетном уровне, что, в свою очередь, создает недостаточные педагогические условия, необходимые для формирования ценностных отношений, которые во многом определяют не только мировоззрение личности, но и ее социальные качества.

Один из важных процессов – процесс межличностной аккультурации: здесь происходит взаимодействие двух индивидуальных культур, одна из которых более развита и авторитетна. Межличностная аккультурация включает в себя не только социальные исследования таких элементов культуры, как нормы, стереотипы, стандарты, но и принятие убеждений и установок, идеалов личности педагогов. Особую роль в данном процессе играет явление синкретизации – связи новых культурных ценностей во внутреннем мире студента по внешним ярким для восприятия признакам. В результате на первое место выходит восприятие студентом личности педагога, которое образуется в процессе социального взаимодействия при определенных условиях.

Изучения основных закономерностей формирования ценностных отношений позволяет четко проследить роль личности педагога и его влияние на воспитательный процесс, которое осуществляется не только целенаправленно, с помощью определенных социально-педагогических методов, но и косвенно, – путем создания благоприятных условий, формирующих положительный фон взаимодействия «педагог–студент», в основе создания которого лежит, безусловно, авторитет личности педагога и его оптимальная социальная адаптация в обществе и рабочем коллективе.

Следует отметить, что профессионально-личностные качества педагога – это совокупность социально-психологических образований, которая обладает факторным влиянием на профессиональный результат педагогической деятельности. При всей их индивидуальности и неповторимости эти образования представляют собой определенную систему активных отношений к ценностям профессионально-педагогической значимости. Центральным здесь становится отношение к студенту как к личности, которая нуждается в развитии и раскрытии всех потенциальных способностей и талантов, заложенных природой и ждущих своей реализации. Провозглашение гуманистического отношения к студенту как к личности, яркой индивидуальности ставит акцент на взаимоотношениях «человек–человек», отодвинув на второй план отношения «педагог–студент» .

Формирование ответственного отношения педагога к своей профессиональной деятельности напрямую зависит от его отношения к себе как к личности, избравшей ответственную профессию, которая предполагает участие не только в воспитательном процессе, но и в духовном развитии молодежи. В случае осознания высокой меры личной ответственности за продуктивное влияние на развитие не только профессиональных навыков, но и личности студента у педагога формируется такое важное личностное качество, как педагогическое достоинство, осознание значимости своей профессиональной компетенции, уважительное отношение к студентам и к своей профессии, которая становится делом его жизни.

Обеспечение высокого уровня ответственности педагога к собственному профессиональному труду – главная цель саморазвития и самосовершенствования личности преподавателя. Для достижения высокого уровня педагогической ответственности необходимо, прежде всего, добросовестно исполнять профессиональные обязанности, творчески подходить к поиску новых методик и технологий, ориентированных на личностное развитие студентов и их благоприятную социально-психологическую адаптацию. Данные характеристики гарантируют высокий профессионализм педагогической деятельности и определяют стороны педагогических воздействий, что, в свою очередь, отражается на повышении организационного уровня методологии педагогического труда. Достоинство педагога – главная составляющая системы профессионально значимых качеств, так как это качество личности лежит в основе складывающихся взаимоотношений с молодыми людьми, являя студентам наглядный пример отношения человека к самому себе, формируя, тем самым, жизненный опыт реальных взаимоотношений людей в социальной группе, поощряющей свободное проявление личности, собственного Я.

Системно-структурные связи ключевых отношений (рис. 1) отражают закономерности и иерархические зависимости отношений, которые раскрываются в определенной последовательности, охватывая объекты ценностных отношений . Такие системно-структурные связи довольно прочны, поэтому в случае недостаточного воздействия одной из составляющих данной системы, задействованной в воспитательном процессе, может иметь место несформированность целостного отношения к какой либо категории ценностных отношений, и в результате гуманистическое отношение на практике будет недостижимо.

Формирование ценностных отношений – это подвижный динамичный процесс, протекающий внутри социальной и культурной жизни молодежи. Ценностные отношения развиваются, обретают новые модификации, формируют новые взаимосвязи между причинами и следствиями явлений, происходящих внутри воспитательного процесса.

Рис. 1. Системно-структурные связи ключевых актуальных отношений

На основании проведенного исследования нами была разработана модель формирования ценностных отношений студентов высшей школы (рис. 2). Эта модель основана на нескольких компонентах, непосредственно влияющих на процесс формирования ценностей. Каждый из компонентов связан с другим, и выпадение одного из них приведет к нарушению целостности модели.

Влияние личности на личность происходит в момент реализации определенного актуального отношения к рассматриваемой ситуации, во время конкретного взаимодействия с окружающим миром. Поэтому на практике необходимо обеспечить не только качественный контакт личностей, но и объективную целевую направленность воспитательного процесса, ставя во главу угла, прежде всего, ценностные отношения в социуме, а также вечные жизненные основополагающие категории, такие как «Добро», «Справедливость» и другие.

Внешние проявления сущностных личностных отношений педагога, которые вызывают соответствующие поведенческие реакции на ситуационные обстоятельства, воспринимаются студентами, влияют на педагогические ситуации и, соответственно, на общий воспитательный процесс. Результатом таких отношений становится либо повышение качества личностной системы ценностей студента, либо, в случае недостаточно позитивного педагогического воздействия, сохранение в неизменном виде имеющихся установок и ценностных отношений, заложенных в семье.

Рис. 2 Модель формирования ценностных отношений студентов

Потенциальная возможность влиять на ценностные отношения через формы внешних проявлений открывает возможность для коррекции и развития внутреннего отношения, что, в свою очередь, представляет собой путь воспитательного влияния на личность педагога-профессионала через конкретные поведенческие модели. Такой путь взаимодействия на практике оказывается наиболее продуктивным и способствует максимальному раскрытию индивидуальных личностных характеристик студентов.

Любое благо, служащее средством удовлетворения какой-то человеческой потребности, с одной стороны, есть нечто объективное или опредмеченное (пища, одежда, книга, кино­фильм, ласка, уважение окружающих людей, престиж и т. п.), с другой, есть нечто субъективное, ибо любое благо таковым становится лишь по отношению к конкретной человеческой по­требности. Благо не существует само по семье, без того, кто в нем нуждается (так сказать, «потенциальное благо»). Отсюда, то, что для одного выступает как благо, для другого может та­ковым не быть.

Ценность является единством объективного и субъектив­ного. Диалектика этих двух противоположных сторон единого целого в случае с феноменом ценности носит сложный, опос­редованный характер (и прежде всего в связи с усилением че­ловеческого фактора, человеческого измерения ценностных от­ношений). Это видно хотя бы уже из того, что в категорию цен­ности входит оценка, а также соответственно рефлексия, целеполагание, выбор, переоценка, ревизия ценностей и т. п.

Не только ребенок, но и взрослые люди могут не видеть, не замечать, не осознавать подлинные ценности жизни и, на­против, жить в погоне за ложными, иллюзорными, например, ценностями моды, диктата окружающей социальной среды и т. д. Ценность может сместиться и к другому, субъективному, концу, т. е. ценностью для человека может выступать нечто число иллюзорное, надуманное, не имеющее никакой матери­альной или духовной значимости с точки зрения каких бы то ни было объективных критериев. Это смещение ценностей к субъективной стороне в жизни отдельных индивидов, соци­альных групп и даже целых эпох бывает столь очевидно, что само понятие «ценности» первоначально появляется как ха­рактеристика субъективной сферы, аксиологического сознания и т. п.{325}

В философско-мировоззренческом плане интерес к про­блеме ценностей явственно пробудился только во второй по­ловине XIX в. В сущности это была реакция на господствовав­ший в то время позитивистский стиль мышления, на сциентистский подход к вопросам миропонимания. Ницше, Гартман, Лотце, неокантианцы в Европе, Толстой, Достоевский, Соло­вьев в России обратились с разных философских позиций к проблеме ценностей, исходя из того убеждения, что в структу­ре миропонимания есть нечто, что не может быть компетенци­ей науки, а именно: сфера ценностей. Ценности рассматрива­лись как идеальные по своей природе. Ценности как высшие установки, в которых человек видит смысл и оправдание свое­го существования, присутствуют в виде объективных момен­тов содержания ценностного сознания. Ценности охватывают сферу духовных императивов индивида, мир идеалов, стимулы деятельности, определяющие мотивационные механизмы лю­дей. Приобщение к ценностям культуры - это не просто по­требление, а это процесс, рождающий в душе человека особое эмоциональное состояние, катарсис.

Мир цен­ностей

С философской точки зрения принципиальное зна­чение имеет вопрос о бытии ценностей. Како­во соотношение ценности и оценки? Некоторые авторы, указывая на неотрывность этих двух феноменов, прак­тически отождествляют их. Другие видят между ними принци­пиальную разницу: ценности относится к бытию, а оценка - к сфере сознания. Если ценности человек осознает через оценку, то как найти объективный критерий по отношению к той или иной ценности? Видимо, уже в самом акте оценки проявляет­ся не только субъективная и индивидуальная сторона, но и объективная, социальная. Оценка имеет как внутреннюю, так и внешнюю, объективную детерминацию.

Сфера ценностей образует особую культурно-историче­скую реальность. Сама по себе ценность, подобно стоимости как экономического свойства товара, конечно, не есть просто вещь, но вместе с тем она функционирует в обществе как нечто {326} объективное, как «чувственно-сверхчувственная вещь». Способ ее существования задан не природой, а обществом, культурой, историей. В этом своем объективном качестве ценность, та­ким образом, есть единство природного и социокультурного. Однако ценность выступает и как единство объективного и субъективного, материального и идеального, личного и обще­ственного, социального и биологического.

В отличие от понятия стоимости, которое выражает лишь объективный аспект бытия товара в сфере товарно-денежных отношений, понятие ценности охватывает и объективную, и субъективную сторону. В этом смысле данное понятие в чем-то аналогично понятию информации, выражающему единство знаковой и смысловой сторон. Ценность выступает как «субъек­тивная объективность» - в том смысле, что общественные реалии задают те или иные смысложизненные ориентации каж­дой личности; но это в то же время и «объективированная субъек­тивность», ибо природа человека, в конечном счете, определяет то, что становится ценностью для всех и для каждого.

Потребность - понятие эмпирическое, оно фиксирует то, что нам дано в опыте или может быть зафиксировано эмпири­ческими средствами. Ценность отражает сущностный уровень бытия человека. Не случайно социологи говорят: скажи мне, что ты ценишь в жизни больше всего, и я скажу, кто ты. Иерар­хия ценностей (так называемая «аксиологическая лестница») - ярчайший критерий ориентаций человека в мире, социуме, своей семье и своей душе.

Ценностное отношение человека к миру (наряду с практи­ческим и познавательным) входит в число фундаментальных измерений человеческого бытия. Практическое отношение рас­крывает человеку, может ли и если «да», то что может изме­нить человек в мире. Познавательное отношение показывает, каковы возможности понимания и познания мира. Аксиологическое отношение позволяет решить, стоит ли изменять и по­знавать мир, стоит ли вообще жить, что человек может полу­чить от мира и на что он может надеяться.{327}

Человек таков, каковы его ценности, устремления, инте­ресы, мотивы поведения. Ценностное отношение поэтому вы­ражает саму суть бытия человека в мире, оно раскрывает, что есть для меня мир и, следовательно, что есть я. Человек может успешно трудиться и быстро продвигаться в познании, но его индивидуальная сущность при этом будет скрыта за множеством опосредствующих звеньев. И только в своем ценностном от­ношении к миру, к людям, к природе и культуре человек обна­руживается адекватным своей сути образом. Здесь спадают все покрывала, срываются маски, здесь оголенный нерв жизни со­прикасается с самой реальностью. Это есть пространство встре­чи субъекта (индивида или социальной группы) с миром, взя­тым как интегральное целое. Ценностное отношение - это предельное основание не какого-то отдельного вида деятель­ности, а самой человеческой жизни вообще. Отсюда ценност­ный (аксиологический) подход есть важнейший способ раскры­тия природы человека.

Структура ценностного сознания

Ценностное отношение к миру исключительно избирательно. Человек смотрит на окружающую его действительность через призму своих смысложизненных установок, благодаря этому одни свойства и стороны мира как бы укрупняются, становятся бо­лее яркими, притягательными, другие, напротив, уходят в тень. Тот срез социокультурной реальности, который высвечивает­ся в восприятии и переживании мира посредством названных установок, представляет собой своего рода ценностную нишу, в которой живет та или иная человеческая личность или соци­альная группа. Ценности определенным образом структуриру­ют, организуют наше восприятие мира, задают способ его пе­реживания. Ниша - определенный род единства ценностей и тех проявлений, аспектов мира, с которыми он вступает во вза­имодействие и которые раскрываются перед человеком благодаря имеющимся у него «ценностным перспективам» видения реальности. Выбрав себе нишу, человек перестает обращать внимание на другие проявления жизни, скрытые в ней воз{328} можности: все остальное становится «посторонним», размы­тым, неинтересным, невидимым, деформированным, лишен­ным четкой перспективы. Человек - это «мир человека», пос­ледний же есть мир его ценностей, спроецированных на дей­ствительность. Одни видят мир «не выше сапога», другие на всю жизнь очарованы «звездным небом над нами».

В человеческом сознании те или иные ценности существу­ют не сами по себе, а образуют устойчивую систему норм, це­лей, идеалов, и т. п. Эту систему можно назвать ценностной парадигмой. У одних людей парадигма носит исключительно жесткий, закостенелый характер, у других, напротив, парадиг­ма подвижна, релятивна, подвержена деформациям, коррозии. Слишком жесткий характер парадигмы ведет к фанатизму и духовному застою. Излишне подвижная, неустойчивая ценно­стная парадигма делает человека конформистом, соглашателем, этакой чеховской «душечкой».

В жизни отдельных людей, социальных групп, поколений, целых эпох наступает такой момент, когда происходит резкая смена парадигмы, переоценка всех ценностей. Нравственный, духовный кризис ведет к разочарованию в традиционных ценностях и к поиску новых смысложизненных горизонтов. Сме­на парадигмы как мгновенный сдвиг в видении и пережива­нии мира часто проявляется в виде нравственного потрясения.

Человеческое поведение подвержено воздействию со сто­роны социальной среды. Но это влияние всегда опосредовано установками личности. Человека можно заставить действовать так, а не иначе, силой, логикой сложившихся обстоятельств, но если мы хотим, чтобы желательное нам поведение опира­лось на надежный фундамент, необходимо, чтобы оно имело внутреннюю детерминацию, а это значит, что следует «доко­паться» до глубинных тайников человеческой души. (Вспом­ним сказочный образ Кащея Бессмертного, на которого нельзя было воздействовать иначе, чем через тайну его жизни и смерти.)

Ценность - инвариант, лежащий в основе бесконечного разнообразия проявлений жизни личности, в основе целей, интересов, поступков, мотивов. Ценность есть структура, ко{329} торая, разумеется, включает в себя цель, эмоциональную на­правленность, заинтересованность, но каждый из этих психи­ческих феноменов сам по себе может и не быть связан с ценно­стью непосредственно. Цель может быть случайной, заинтере­сованность - чисто внешней. Ценность возникает тогда, ког­да все это освещено глубинным личностным смыслом. Таким смыслом может быть творчество, слава, чувство социальной справедливости, честь, стремление к власти, чувственные на­слаждения, материальное богатство и т. п.

Идеальна или материальна ценность? Каково отношение между ценностью и объектом? Бесспорно, что все ценности - из мира, из контакта с ним. Но, как уже отмечалось, ни одна вещь сама по себе еще не может рассматриваться как ценность. Феномен ценности предполагает еще и личностную установку. Как та или иная вещь, событие становится ценностью? С точ­ки зрения каждой отдельной личности, ценность прежде всего выступает в виде некоторого масштаба, шкалы, своего рода «весов», с помощью которых безошибочно определяется весо­мость, значимость каждого объекта, явления, события, челове­ка, что встречаются на жизненном пути. В результате возника­ет возможность судить, что человеку надо, а что нет. В этом случае парадигма выступает как матрица, в которую мы под­ставляем те или иные «значения». Каждая клеточка этой мат­рицы имеет «область значений», т. е. функционирует как обоб­щенный смысл. Значит, ценность - это два слоя: 1) слой обоб­щенных установок, мировоззренческих и социальных ориен­таций; 2) слой конкретных значений, которые становятся ре­альными ценностями, как только мы взглянули на них через призму нашей матрицы.

Употребление категории «ценность» представляется целесообразным лишь в том случае, если за нею будет закреплена определенная познавательная нагрузка, если она будет относиться к тем аспектам реальности, которые не охватываются остальными философскими категориями. Между тем это условие не всегда выполняется. Часто о ценности говорят как об эквиваленте понятий блага, нормы поведения, идеала, истины и т. п. Тогда теряется специфика проблемы ценности.

В последнее время категорию ценности широко используют советские и зарубежные философы-марксисты при исследовании явлений морали, искусства и общественной жизни. В советской литературе начало этому положил В. П. Тугаринов, который убедительно показал актуальность проблемы ценности в политике, этике, эстетике. Однако не подлежит сомнению актуальность данной проблемы и в естественнонаучном плане, в плане укрепления связи диалектико-материалистической философии с современным естествознанием, прежде всего с теми его разделами, которые изучают механизм функционирования живых систем и природу их целесообразного поведения. Известно, что в биологии оперируют понятием ценности факторов внешней среды; а способность дифференцировать окружающие условия по критерию их вредности и полезности считается характерным признаком живого. С другой стороны, предпринимаемые кибернетикой попытки моделировать адаптивное поведение живых систем оказываются наиболее перспективными в том случае, если учитывается способность животного и человека производить систематическую оценку «выгодности» компонентов внешней среды и собственных действий

Классификация событий, ситуаций и сообщений по их ценности становится одной из центральных проблем искусственного мышления. Современная теория информации не учитывает фактор ценности сообщения. Это обстоятельство признается очень серьезным ограничением данной науки. Дальнейший ее прогресс, по мнению многих авторов, в частности Л. Бриллюэна, потребует введения элемента, выражающего ценность информации. Этому прогрессу должна способствовать философия. Не случайно Л. Бриллюэн пишет: «Когда мы дойдем до проблем ценности, то мы начнем уже вторгаться на территорию, принадлежащую философии».

Таким образом, философское исследование природы ценности может оказать помощь в решении ряда важных проблем в конкретных науках. Справиться с этой задачей может только теория ценности, развитая на базе диалектического материализма.

Категория ценности раскрывает один из существенных моментов универсальной взаимозависимости явлений, а именно момент значимости одного явления для бытия другого. Прочие философские категории позволяют человеку ориентироваться в таких аспектах взаимодействия материальных систем и образований, как временная последовательность, пространственная рядоположность, причинно-следственная зависимость, связь существенная и несущественная, необходимая и случайная и т. д., но они не затрагивают непосредственным образом указанного момента значимости.

Субъектом ценностного отношения выступает та сторона, относительно бытия которой определяется ценность другой. Представляется необходимым различать субъект ценностного отношения и субъект познания ценности. Они не всегда совпадают. Так, если микробиолог выясняет ценность той или иной среды для существования данного вида бактерий, то субъектом ценностного отношения здесь будут бактерии, а субъектом познания ценности среды для бактерий - человек. Напротив, в том случае, когда человек изучает влияние климатических условий на жизнедеятельность своего организма, субъект ценностного отношения и субъект познания его совпадают. Под такое понимание субъекта подпадает любое явление, границы бытия которого можно определить.

Речь идет о бытии конечного образования в том смысле, что можно указать границу, отделяющую бытие данного явления от его небытия. Для достижения этой цели интересующее нас явление, вещь, организм и т. д. должны быть рассмотрены как системы. Система - это совокупность динамических элементов (частей или переменных), внутренние связи которых прочнее внешних. Из всего множества переменных сравнительно легко выделить подмножество существенных переменных, по состоянию которых можно судить, есть данное явление или его уже нет. Внутренние связи в системе могут превосходить внешние лишь при условии, что существенные переменные не выходят за определенные пределы. В противном случае система распадается (переходит в небытие).

Трудности, с которыми связано рассмотрение явлений как систем, будут, очевидно, различными в зависимости от того, о каких явлениях идет речь - неорганической природы, живого мира пли таких чрезвычайно сложных системах, как человек и общество. Бытие неорганических систем, в частности термодинамических, представляется возможным описать путем указания границы, за которую не должна выходить величина их энтропии. В случае явлений жизни, даже простейших ее форм, дело обстоит гораздо сложнее. Но и здесь принципиально приемлем этот метод описания бытия. Предельно упрощая, о существовании или смерти человека можно судить по состоянию всего лишь одной переменной - пульсации сердца. С другой стороны, снимая упрощения и вводя дополнительные переменные, можно дать более или менее исчерпывающее описание бытия человека не только как биологического, но и как социального существа. Можно даже выработать вполне приемлемый эталон существования представителя определенного класса, социальной группы или исторической эпохи.

Эти соображения указывают направление, в котором должна двигаться наша мысль, чтобы обнаружить феномен ценности. Действительно, если мы можем установить границу, отделяющую бытие данного явления от его небытия, то мы будем в состоянии проследить сдвиги относительно этой границы, которые происходят в нем под влиянием других явлений и систем. Направление и величина сдвига характеризуют момент значимости или ценности воздействия, причинившего этот сдвиг.

Объект ценностного отношения - это то, с чем субъект взаимодействует и что имеет для него ценность. Носителем ценности может выступать любое явление, коль скоро оно втянуто во взаимодействие с субъектом. Объект ценностного отношения не обязательно должен быть внешним по отношению к субъекту явлением. Вполне допустимо ставить вопрос о ценности какой-либо подсистемы, находящейся внутри самого субъекта, для бытия его как целого. В этом случае речь будет идти о ценности отдельного для общего, части для целого.

Как видим, понятия «субъект» и «объект» используются здесь в несколько специфическом смысле. Под них могут быть подведены любые системы и явления. Возможно, следовало бы подыскать другие термины. Но суть дела не в этом. Главное состоит в том, чтобы отличить систему, бытие которой берется за критерий ценности, от той, ценность которой предстоит выяснить. Это чрезвычайно важно, так как в случае взаимодействия двух систем - допустим В и С - имеют место два ценностных момента: 1) ценность С для В и 2) ценность В для С. Эти ценности могут быть прямо противоположными. Введение понятий «субъект» и «объект» ценностного отношения устраняет неопределенность.

С другой стороны, предположенные понятия ценностного отношения помогают выработать такое понятие ценности, которое может использоваться во многих науках, в том числе естественных. Следует заметить, что в марксистской литературе имеются высказывания, будто человек есть единственный «непосредственный адресат» ценности. Такое понимание субъекта ценностного отношения резко сузило бы сферу применения понятия ценности и лишило бы методологической помощи многие из естественных наук, оперирующие этим понятием.

Действительно, человеческое познание в конечном счете призвано выяснить, что в мире обладает ценностью для человека и каким образом мы можем использовать то или иное явление в своих интересах. Но для того чтобы определить ценность какого-либо явления для себя, человек зачастую должен установить его ценность для другого явления. Так, изучая ценность различных видов растительности для культивируемых травоядных животных, человек выясняет окольным путем их ценность для собственного существования и жизнедеятельности. В данном случае ценностное отношение представляет собой цепь, состоящую из двух звеньев: первое, где растительность - объект, а домашнее животное - субъект; второе, где культивируемое травоядное животное - объект, а человек - субъект. Подобные цепи могут состоять из множества звеньев, и только какая-то часть их непосредственно связана с центром ценностных отношений - человеком.

Поскольку философский анализ ценности исходит из человека как конечного субъекта ценностных отношений, важно отметить, что он может быть представлен конкретно-историческим индивидуумом, определенной социальной группой (как-то: семьей, производственным коллективом, сословием, классом, народом и т. д.), человечеством в целом.

Необходимость диалектического понимания человека как субъекта ценностного отношения уже отмечалась в работах В. П. Тугаринова, а также И. Паси (Проблемата за ценностите, стр. 23).

Переход от отдельного, т. е. индивидуального человека, ко всеобщему, т. е. обществу в целом, опосредован множеством звеньев. Любая социальная общность может выступать как самостоятельный субъект ценностного отношения, нетождественный отдельным ее членам. Признание данного факта ни в коем случае не означает релятивизации критериев ценности, ибо оно предполагает признание соподчиненности различных субъектов ценностных отношений. Так, бытие класса является более высоким критерием ценности, чем бытие одной из групп, в него входящих, а тем более, чем бытие отдельного представителя данного класса. Но, с другой стороны, бытие класса не отрицает наличия такого критерия ценности, как бытие отдельных членов его и т. д. Диалектику единичного и всеобщего в субъекте необходимо учитывать и при решении вопроса о природе ценности. Дело в том, что одно и то же явление имеет разную ценность для разных субъектов. Более того, в современном капиталистическом обществе, например, монополистическая форма частной собственности на орудия и средства производства для одних является благом, для других - злом. Техника как усилитель физических (или умственных) способностей человека является ценностью, но техника как стимулятор процесса вытеснения из производства рабочей силы и роста безработицы теряет это качество.

Последние примеры подводят нас и к мысли о том, что реальные ценностные отношения субъекта и объекта сложны и противоречивы. Окружающая человека действительность одновременно является как условием и предпосылкой его жизнедеятельности, так и вместилищем сил, выступающих причиной его гибели.

Поскольку ценность детерминирована обеими сторонами ценностного отношения, постольку ее величина и характер одновременно зависят и от определений субъекта (субъективный фактор ценности) и от свойств объекта - носителя ценности (объективный фактор ценности). В этом смысле можно сказать: ценность есть функция двух переменных.

Субъективный фактор ценности не следует при этом отождествлять с сознанием; субъектом ценностного отношения является не сознание, не мышление, а (в конечном счете) человек как материальное и практически действующее существо. Поэтому, когда ставится вопрос о субъективном факторе ценности, задача сводится к тому, чтобы в самом человеке отыскать характеристики его как практически действующего общественного существа. Таковыми являются потребности во всем их многообразии. Человеческое бытие настолько сложное явление, что в каждом конкретном взаимодействии с объектом принимает участие лишь одна его сторона. Поэтому для выяснения ценности конкретного явления недостаточно установить субъект отношения, а необходимо в самом субъекте отыскать ту часть, «подсистему», частную потребность, через которую субъект взаимодействует с данным объектом. В зависимости от вида потребности субъекта можно говорить о материальной, производственной, социально-политической и т. д. ценности объекта.

С другой стороны, явления окружающего мира вовлекаются в сферу жизнедеятельности субъекта тоже лишь частично, одной своей стороной. Каждая вещь, указывал К. Маркс, «есть совокупность многих свойств и поэтому может быть полезна различными своими сторонами. Открыть эти различные стороны, а следовательно, и многообразные способы потребления вещей, есть дело исторического развития». С целью отделить те свойства и стороны явлений, которые втянуты в сферу жизнедеятельности субъекта, а тем самым принимают участие в определении ценности (объективный фактор ценности), от свойств и характеристик, которые остаются вне отношения к субъекту, целесообразно использовать понятия «сущего для нас» и «сущего в себе». Кстати, В. И. Ленин в «Философских тетрадях» обратил внимание на «крайнюю правильность и меткость» подобных терминов. Конечно, такое членение сущего является весьма условным. Познанные предметы и явления представляют единство «сущего в себе» и «сущего для нас», а те явления, которые остаются пока только «сущими в себе», лежат вне поля досягаемости человеческой практики и познания.

Тезис о двойной зависимости ценности делает понятным, почему ценность нельзя отождествлять с ценностным объектом, предметом, явлением, событием, поступком и т. д., выступающим в качестве носителя ценности. Ценность не является естественным свойством предметов, как они непосредственно даны в природе, хотя она неразрывно связана со своим носителем и немыслима без него. Поэтому было бы несправедливым применять к ней понятие объективности, что иногда наблюдается в литературе. С другой стороны, ценность не может быть названа субъективной - даже в том случае, когда под субъективностью ценности мыслится ее зависимость от материальных определений субъекта (а не его сознания). Категория ценности отражает единство субъекта и объекта, которые составляют абсолютную предпосылку ценностного отношения и ценности как его момента. Несостоятельна субъективно-идеалистическая точка зрения на ценность, согласно которой она объявляется всецело зависимой от субъекта, редуцируемого зачастую к сознанию. «Неоспорим тот факт, - пишет, например, американский философ Винн, - что ценности больше чем субъективны». Можно было бы привести большое количество высказываний субъективных идеалистов, в которых они критикуют «приписывание объективного свойства ценности существующему или возможно существующему объекту», утверждают, что ценности - «это факты чувства, желания, удовлетворения, решения, и для них нет места в мире, вне центров опыта»; что «личная свобода является единственной основой ценности» и т. д. и т. п. Если отвлечься от множества нюансов, существующих во взглядах на ценность в отдельных школах субъективного идеализма, общий тезис их будет таков: ценность - это то, что за таковую принимается.

Выше было сказано: ценность - это момент единства субъекта и объекта. Ни бытие предметов с их имманентными свойствами (объективная предпосылка ценности), ни наличие человека с потребностями (субъективная предпосылка ценности) взятые сами по себе ценности не дают. Лишь в акте практического взаимодействия субъекта, обладающего потребностью, и объекта, наделенного имманентными свойствами, последний приобретаете ценность для первого. Именно практика ставит предметы и явления внешнего мира в реальное ценностное отношение к человеку. Вне практического взаимодействия предметы окружающего мира остаются пассивными, внешними ценностному отношению, исчезает реальная связь субъекта и объекта. Стало быть, только практика сообщает актуальность тому отношению человека с миром, в котором ценность выступает как универсальный момент взаимодействия.

В этой связи могут различаться ценности актуальные и потенциальные. Явления и процессы, втянутые в орбиту практической деятельности субъекта, обладают актуальной ценностью, а те, взаимодействие с которыми только возможно, - потенциальной. Реально неценное сегодня может стать реальной ценностью в последующей практической деятельности субъекта.

Рассматривая ценность как момент практического взаимодействия человека и мира, необходимо выяснить вопрос о влиянии типа взаимодействия на характеристику самой ценности. Под типом взаимодействия в данном случае понимается наличие или отсутствие опосредующих звеньев. В зависимости от сложности цепи опосредований, которой связывается конкретно-исторический субъект с явлениями мира, ценность последних может быть непосредственной или опосредованной. К числу объектов, имеющих непосредственную ценность, относятся предметы потребления в собственном смысле этого слова (эта ценность реализуется через акт самого потребления). Напротив, косвенную ценность будут иметь объекты, которые являются фактором в образовании или разрушении носителей непосредственных ценностей. Данное подразделение весьма относительно, ибо чрезвычайно трудно отыскать однозначные критерии непосредственности и опосредованности. Взаимодействие, которое при одном подходе может считаться непосредственным, при рассмотрении под иным углом зрения будет классифицироваться как опосредованное. В силу этого подразделение ценностей на непосредственные и опосредованные поначалу кажется схоластичным и малоинтересным. Но в действительности оно заслуживает серьезного внимания, так как позволяет осмыслить один из существенных аспектов преобразовательной деятельности человека. В «Святом семействе» К. Маркс писал: «Самое материю человек не создал. Даже те или иные производительные способности материи создаются человеком только при условии предварительного существования самой материи». Речь идет о смысле созидания, о природе того нового, что человек привносит в мир своей практической деятельностью. Применительно к интересующей нас проблеме вопрос можно поставить так: какой смысл имеет выражение «человек создает новые ценности»? Ведь мы часто говорим, что в ходе социально-исторического прогресса зло превращается во благо. Но что это значит? Возьмем, к примеру, такое общеизвестное вещество, как серная кислота (тот факт, что она является продуктом деятельности человека, в данном случае не имеет значения). Непосредственное взаимодействие с этим веществом имеет для человека крайне неблагоприятные последствия. Что же означает превращение этого зла во благо? Создание такой серной кислоты, которая не вызывает гибельных ожогов? Очевидно, нет. Человек отыскал способ таким образом взаимодействовать с этим веществом, что оно становится носителем ценности. Для этого он избрал цепи опосредований, будучи включенной в которые серная кислота становится фактором благотворящим в прямом смысле этого слова. Одна из таких цепей, изображенная схематически, выглядит так: серная кислота → минеральные удобрения → плодородная почва → злаки → человек. Этот пример при всей своей примитивности показывает, что, во-первых, непосредственная и опосредованная ценности одного и того же явления могут быть совершенно различными и, во-вторых, создавать новые ценности, преобразовывать зло во благо - значит отыскивать такие цепи опосредованных отношений, которые позволяют выявить ценность того или иного явления. Таким же образом происходит и превращение блага во зло. Примером может служить общеизвестное явление: уничтожение продовольственных запасов отступающим войском. Очевидно, продовольствие представляет благо для данного субъекта. Но оно благо лишь непосредственно. А будучи «опосредовано» врагом, это продовольствие становится злом, фактором неблагоприятным для существования нашего субъекта. Поэтому его следует уничтожить, чтобы не допустить образования цепи отношений. Подобных примеров можно отыскать множество в самых разнообразных областях жизни человеческого общества. Они свидетельствуют о том, что создание новых ценностей сводится к отысканию соответствующих опосредствующих звеньев и цепей.

В заключение обратим внимание еще на следующее обстоятельство. Защищаемое здесь понимание ценности накладывает определенное ограничение на употребление этого понятия. Последовательно придерживаясь его, мы не можем, не впадая в логическое противоречие с самим собой, говорить о ценности чего-либо самого по себе безотносительно к чему-то другому. Закрепить за категорией ценности строго определенную познавательную нагрузку означает вычленить и подвергнуть самостоятельному анализу один из множества аспектов во взаимоотношении человека с миром и другими людьми, отдифференцировать ценностные свойства сущего, которыми оно обладает только в рамках отношения к субъекту, от его свойств и характеристик, которыми оно обладает и вне такого отношения.

Отношение как центральная категория воспитания придает воспитательному процессу наивысочайшую сложность и чрезвычайную тонкость. Отношение не имеет прямой разовой и однолинейной формы своего выражения, оно либо проявляет себя в речах, либо в эмоциональных реакциях, либо в действиях, поступках. Общеизвестно, что между данными формами часто существует расхождение и значительное, и тогда мы говорим о лицемерии, о слабохарактерности, о неустойчивости, а если это касается детей, то отмечаем несформированность отношения, то есть, дисгармоничность субстанции отношения. Дисгармоничность отношения -- основа его развития, преодоление противоречия между рациональной стороной отношения (мыслю, говорю, оцениваю, выдвигаю суждение, осмысливаю значение) и эмоциональной, (нравится, не нравится, люблю, ненавижу, вызывает неприятные переживания, притягивает), между внутренней и внешней, проявляющей себя в действиях, - это механизм социально-духовного развития ребенка, приобщающегося к системе окружающих его отношений. Иллюстрацией такого реально существующего противоречия может служить мечта подростка стать пиратом, подражательность поведения девочки, пленившейся случайным образом, или развязность манеры юноши, утверждающего свою независимость. "Ум с сердцем не в ладу" -- это чуть ли не постоянное положение души школьника-подростка и школьника-юноши. Педагог может усиливать такое противоречие, чтобы дать новый импульс для осмысления отношения. Внутриличностная борьба в итоге завершится гармонией, однако не всегда таков итог будет желателен для педагога, ибо не всегда будет сделан выбор в пользу ценности.

Ценностные отношения -- это отношения человека к наивысшим (высокого уровня абстракции) ценностям, таким, как "человек", "жизнь", "общество"", "труд", "познание"..., но это и совокупность общепринятых, выработанных культурой отношений, таких, как "совесть", "свобода", "справедливость", "равенство", когда само отношение выступает в качестве ценности. Будем ценностными отношениями называть и отношения к ценностям, и отношения, которые ценносты для жизни.

Ценностные отношения носят обобщающий характер, и, обладая данной широкой чертой, способны включить в себя всю сумму значимого для человеческой жизни. Например, любовь к природе интегрирует в себе наслаждение фауной и флорой, заботу о растениях и животных, беспокойство по поводу гибели природной красоты, стремление к сохранению всего живого, воссоздание элементов природы в городском пейзаже, общение с природой, созидательная работа по расширению поля природной жизни.

Педагог, формируя ценностное отношение к природе, как бы избавляет себя от необходимости формировать частные проявления. Скажем, не направляет специальных усилий на отношения к розе, котенку, бабочке или кипарису, а содействует развитию любви ко всему живому, и тогда, относясь с уважением к Жизни как таковой, ребенок проникнется уважением ("благоговением" -- говорил А.Швейцер) к жизни цветка, котенка, насекомого, дерева.

Иерархическая пирамида наивысших ценностей венчается "Человеком"; он -- цель и мера всех вещей. Только "вочеловеченный" мир приобретает ценность, то есть мир, пронизанный идеей человека, оцениваемый с точки зрения человеческой жизни. Формирование у детей ценностного отношения к человеку как таковому составляет фундамент программы воспитания. В прошлом этот ключевой содержательный элемент именовался нравственным воспитанием, точно отражая основной объект формируемого отношения -- "другой человек". Расширенное толкование понятия "человек", философское толкование феномена "человек", когда его присутствие видится и в вещах, и в явлениях, и в событиях, и в формулах, цифрах, законах, вынуждает нас отказаться от такого узкого терминологического обозначения, при этом никак не отвергая значимости данного элемента в воспитании.

Что означает принять человека как ценность?

Во-первых , обнаруживать его присутствие в окружающем мире:

-- Смотрите, кто-то рано утром для нас подмел дорожки!..

-- Чувствуете, как пахнет булочками?.. Это повара для нас с вами испекли...

-- Художник нарисовал, чтобы нам что-то сказать...

-- Кто летал на самолете?.. Надо быть очень умным, чтобы создать такую машину...

Во-вторых , учитывая его присутствие, уважать автономию, самочувствие, интересы:

-- Тихо пройдем на цыпочках!.. Чтобы не мешать никому!

-- Не торопись - мы тебя подождем!..

-- Никого ни о чем не просим - лишь высказываем свое желание!..

-- Каждый думает не о том, где ему сесть, а о том, где удобнее расположиться другим!..

В-третьих , помогать человеку по мере своих сил:

-- Юноши! Необходима перестановка мебели...

-- Девушки! Малышам не хватает ласки!..

-- Дети! Я знаю человека, кому нужна помощь...

-- Наш школьный дом нуждается в заботе...

В-четвертых , понимать человека во всех его проявлениях, объясняя и оправдывая то, что кажется странным:

-- Непонятная картина?.. Но она что-то говорит нам? Художник выходит на диалог с нами?..

-- Как бы ни смешно нам было, давайте вдумаемся в то, что сказал или хотел сказать Максим!..

-- Выдающиеся люди всегда казались чудаками, и нередко над ними посмеивались...

-- Вам обидно? Но есть ли доля правды в том, что сказал учитель физкультуры?..

В-пятых , содействовать благу человека в его жизни на земле:

-- Будем учиться, чтобы стать созидателями...

-- Наш спектакль доставит радость людям...

-- У нас есть руки, и есть сила -- почему же мы ходим по грязной дороге?..

В итоге, ценностная ориентация на человека порождает правильные устойчивые отношения, выступающие для окружающих людей как качества личности: дисциплина, вежливость, доброжелательность, внимательность, честность, совестливость, великодушие, самоотверженность и, как обобщающее, гуманность. Нравственные качества личности рождаются как следствие гуманистической ориентации ребенка, как продукт ее формирования. Программирование ее значительно облегчает и упрощает работу педагога, потому что направляет внимание педагога на один объект вместо бесконечного множества объектов. Но, с другой стороны, такое сведение в фокус широчайшего веера ценностных явлений (малыши, старики, мужчины, женщины, слабые, сильные, начальники, подчиненные, близкие, далекие...) требует от педагога высочайшего профессионализма, филигранности в педагогической интерпретации текущей реальности.