Виды семантических связей слов.

Базы знаний, а дуги (причем направленные) задают отношения между ними. Таким образом, семантическая сеть отражает семантику предметной области в виде понятий и отношений.

Неправильно приравнивать друг другу понятия «Семантическая сеть» (англ. Semantic Network ) и «Семантическая паутина » (англ. Semantic Web ). Хотя эти понятия не эквивалентны, тем не менее, они связаны (см. ).

История

Идея систематизации на основе каких-либо семантических отношений предлагалась ещё учёными ранней науки. Примером этого может служить биологическая классификация Карла Линнея 1735 г. Если рассматривать её как семантическую сеть, то в данной классификации используется отношение подмножества, современное AKO (от англ. «A Kind Of», «разновидность»).

Прародителями современных семантических сетей можно считать экзистенциальные графы , предложенные Чарльзом Пирсом в 1909 г . Они использовались для представления логических высказываний в виде особых диаграмм. Пирс назвал этот способ «логикой будущего».

Важным направлением в исследовании сетей стали работы немецкого психолога Отто Зельца 1913 и 1922 гг. В них для организации структур понятий и ассоциаций, а также изучения методов наследования свойств он использовал графы и семантические отношения. Исследователи Дж. Андерсон (1973), Д. Норман (1975) и другие использовали эти работы для моделирования человеческой памяти и интеллектуальных свойств.

Компьютерные семантические сети были детально разработаны Ричардом Риченсом (англ.) в 1956 году в рамках проекта Кембриджского центра изучения языка по машинному переводу . Процесс машинного перевода подразделяется на 2 части: перевод исходного текста в промежуточную форму представления, а затем эта промежуточная форма транслируется на нужный язык. Такой промежуточной формой как раз и были семантические сети. В 1961 г. появилась работа Мастерман (англ.) , в которой она, в частности, определяла базовый словарь для 15000 понятий. Эти исследования были продолжены Робертом Симмонсом (1966), Й. Уилксом (1972) и другими учёными.

Труды по семантическим сетям часто ссылаются на работу американского психолога Росса Квиллиана (Quillian) о «семантической памяти» .

Структура

Математика позволяет описать большинство явлений в окружающем мире в виде логических высказываний. Семантические сети возникли как попытка визуализации математических формул. Основным представлением для семантической сети является граф . Однако не стоит забывать, что за графическим изображением непременно стоит строгая математическая запись и что обе эти формы отображают одно и то же.

Графическое представление

Основной формой представления семантической сети является граф. Понятия семантической сети записываются в овалах или прямоугольниках и соединяются стрелками с подписями - дугами (см. рис.). Это наиболее удобно воспринимаемая человеком форма. [ ] Её недостатки проявляются, когда мы начинаем строить более сложные сети или пытаемся учесть особенности естественного языка. Схемы семантических сетей, на которых указаны направления навигационных отношений, называют картами знаний, а их совокупность, позволяющая охватить большие участки семантической сети, атласом знания.

Математическая запись

Лингвистическая запись

В лингвистике отношения фиксируются в словарях и в тезаурусах . В словарях в определениях через род и видовое отличие родовое понятие занимает определённое место. В тезаурусах в статье каждого термина могут быть указаны все возможные его связи с другими родственными по теме терминами. От таких тезаурусов необходимо отличать тезаурусы информационно - поисковые с перечнями ключевых слов в статьях, которые предназначены для работы дескрипторных поисковых систем.

Классификация семантических сетей

Для всех семантических сетей справедливо разделение по арности и количеству типов отношений.

Помимо концептуальных графов существуют и другие модификации семантических сетей, это является ещё одной основой для классификации (по реализации ). См. более подробно в соответствующем разделе .

Семантические отношения

Количество типов отношений в семантической сети определяется её создателем, исходя из конкретных целей. В реальном мире их число стремится к бесконечности. Каждое отношение является, по сути, предикатом, простым или составным. Скорость работы с базой знаний зависит от того, насколько эффективно реализованы программы обработки нужных отношений.

Иерархические

Наиболее часто возникает потребность в описании отношений между элементами, множествами и частями объектов. Отношение между объектом и множеством, обозначающим, что объект принадлежит этому множеству, называется отношением классификации (ISA ). Говорят, что множество (класс) классифицирует свои экземпляры . (пример: «Шарик является собакой» = Шарик является объектом типа собака ). Иногда это отношение именуют также MemberOf, InstanceOf или подобным образом. Связь ISA предполагает, что свойства объекта наследуются от множества. Обратное к ISA отношение используется для обозначения примеров, поэтому так и называется - «Example», или по-русски «Пример». Иерархические отношения образуют древовидную структуру .

• Отношение между надмножеством и подмножеством (называется AKO - «A Kind Of», «разновидность»). (Пример: «собака является животным» = тип с именем собака является подтипом типа животные ). Элемент подмножества называется гипонимом (собака ), а надмножества - гиперонимом (животное ), а само отношение называется отношением гипонимии . Альтернативные названия - «SubsetOf» и «Подмножество». Это отношение определяет, что каждый элемент первого множества входит и во второе (выполняется ISA для каждого элемента), а также логическую связь между самими подмножествами: что первое не больше второго и свойства первого множества наследуются от второго. Отношение АКО (Род-Вид) часто используется для навигации в информационном пространстве.

• Объект, как правило, состоит из нескольких частей, или элементов. Например, компьютер состоит из системного блока, монитора, клавиатуры, мыши и т. д. Важным отношением является HasPart , описывающее связь частей и целого - отношение меронимии . В этом случае свойства первого множества не наследуются вторым. Мероним и холоним - противоположные понятия:
  • Мероним - объект, являющийся частью для другого. (Двигатель - мероним автомобиля .)
  • Холоним - объект, который включает в себя другое. (Например, у дома есть крыша. Дом - холоним крыши . Компьютер - холоним монитора .)

Часто в семантических сетях требуется определить отношения синонимии и антонимии . Эти связи либо дублируются явно в самой сети, либо определяются алгоритмической составляющей.

Вспомогательные

В семантических сетях часто используются также следующие отношения [Гаврилова]:

• функциональные связи (определяемые обычно глаголами «производит», «влияет»…);
• количественные (больше, меньше, равно…);
• пространственные (далеко от, близко от, за, под, над…);
• временные (раньше, позже, в течение…);
• атрибутивные (иметь свойство, иметь значение);
• логические (И, ИЛИ, НЕ);
• лингвистические.

Этот список может сколь угодно продолжаться: в реальном мире количество отношений огромно. Например, между понятиями может использоваться отношение «совершенно разные вещи» или подобное: Не_имеют_отношения_друг_к_другу(Солнце, Кухонный_чайник) .

Особенности использования некоторых типов отношений

В семантической сети в качестве понятий могут быть как экземпляры объектов, так и их множества. Использование одних и тех же отношений и для элементов, и для коллекций может привести к недоразумениям. Подобные ошибки в работе некоторых первых систем были описаны в статье Дрю Макдермотта «Искусственный интеллект сталкивается с естественной глупостью».

Рассмотрим пример - четыре предложения:

1. У Павла есть отец по имени Алексей.
2. Для Павла найдётся отец из множества мужчин.
3. Найдется человек, для которого Алексей - отец.
4. У каждого человека есть отец из множества мужчин.

Для человека ясен смысл этих фраз и многие не задумываясь поставили бы во всех четырёх случаях отношение есть отец . Однако это является ошибкой: в первом случае, действительно, описывается отношение между двумя экземплярами, но во втором и третьем - между экземпляром и множеством, а в четвёртом - отношение между представителями из двух множеств. В математической записи это выглядит так, соответственно для предложений 1-4:

I. ∃ павел & ∃ алексей: отец(алексей, павел); IIа. ∃ павел → ∃ x ∈ мужчины: отец(x, павел); IIб. ∃ алексей → ∃ y ∈ люди: отец(алексей, y); III. ∀ y ∈ люди → ∃ x ∈ мужчины: отец(x, y);

Мы видим, что случаи IIа и IIб различаются только порядком следования переменных в предикате, однако для правильности сети это может сыграть важную роль. В примере перечислены лишь 4 рода отношений, всего же для бинарной сети их существует девять. Они различаются кванторами ∃ и ∀, а также порядком переменных.

Графически для отличия всех этих случаев применяют специальные форму пометок отношений на графе: например, отношения первого рода оставляют без изменений, второго - обводят прямоугольной рамкой из точек, третьего - тире, а четвёртого - тире-точка. Либо можно просто написать рядом индекс типа отношения.

Наиболее часто встречающаяся путаница возникает насчёт отношения ISA . Поэтому во многих современных работах принимается, что ISA обозначает связь между экземпляром и множеством (вышеописанный случай IIб): Мурка ISA кошка . Одиночная рамка при этом не используется. Если требуется определить отношение эквивалентности (случай I), для этого может вводиться специальное отношение (хотя для семантической сети нужда в нём небольшая). ISA можно использовать для обозначения вхождения элементов одного множества в другое (случай III), однако так делать не рекомендуется. Для обозначения подмножеств применяется ещё одно специальное отношение - AKO . Различие между «ISA в рамке» и AKO заключается в том, что последнее отвечает ещё и за наследование свойств самих множеств, а не только элементов.

Более пятнадцати лет в отечественной управленческой науке и практике активно применяется риск-менеджмент, пришедший к нам из западной методологии. Последнее время все чаще говорят о риск-культуре в управлении, подразумевающей при принятии любого управленческого решения. Такое явление, как риски предприятия в настоящее время активно используется не только в операционной деятельности. Работа с ними становятся неотъемлемой частью процедур и проектной деятельности. И нам предстоит ближе познакомиться с понятием риска перед рассмотрением вопросов управления ими.

История и содержание понятия риска

Исторические источники свидетельствуют, что человеческая цивилизация осмысляла опасности и активно пыталась найти способы работы с ними издавна. Так, еще в древнем Вавилоне (3-4 тысячи лет до н.э.) существовала практика страхования морских судов, основанная на простых методах анализа. Практическое начало страхованию жизни человека было положено во времена Римской империи. Систематические исследования в области анализа природы и сущности риска начались много позднее в период зарождения буржуазного уклада хозяйствования (конец XVII века, английский математик, демограф Э. Галлей).

По мере развития цивилизации и производственных отношений в коммерческо-деловой сфере великие умы экономической мысли все больше обращали внимание на связь между прибылью и риском. Впервые об этом написал Адам Смит в своих трудах, а затем эту идею подхватили и другие авторы. В своей работе «Экономический образ мышления» американский экономист Пол Хейне отмечал, что условием возникновения прибылей у компаний является неопределенность и сопутствующий ей риск. Зарождение и активное развитие области научного знания в сфере изучения рисков и управления ими начинается со второй половины XX века в эпоху научно-технической революции. Ниже приводятся две схемы, первая из которых демонстрирует версии происхождения слова «риск», а во второй приводятся определения, данные несколькими авторами в разное время.

Версии семантических источников понятия «риск»

В настоящей статье мы рассматриваем сущность риска в его деловом аспекте. Гражданский кодекс РФ в абзаце третьем п.1 статьи 2 определяет предпринимательскую деятельность как самостоятельную, осуществляемую на свой риск, направленную на систематическое получение прибыли. С точки зрения прагматики, под рисками коммерческой организации мы будем понимать возможность (вероятность) наступления определенного события. Имеется в виду событие, по факту которого субъект, принявший решение, может либо потерять свои ресурсы частично или полностью, либо недополучить ожидаемую выгоду, либо понести дополнительные финансовые и материальные расходы.

Научные подходы к определению понятия «риск»

Научный подход позволяет взглянуть на условия выявленных угроз более широко с позиции перспектив финансовых результатов, отклонений в ожидаемом событийном ряде и с позиции вероятностной оценки возникновения негативных последствий. В любом случае, нужно помнить, что не существует риска без принятого решения, и нет объекта риска без субъекта его принятия. В этом состоит первичный двойственный взгляд на рассматриваемое явление и его условия. Менеджмент организации составляет субъективный фактор риска. Реальные деловые события и факты, имеющие возможность происходить по неблагоприятным сценариям, составляют объективную сторону. Двойственный характер явления определяется и субъективной, и объективной его сторонами.

Состав характеристик риска коммерческой организации

Характеристики риска, как его особые свойства, демонстрируют и обеспечивают связь между его оценкой и ранжированием. Характеристики различают стандартные математические, базовые и общего плана. Среди стандартных математических показателей, основанных на теории вероятности, выделяются:

• математическое ожидание;
• дисперсия;
• коэффициент вариации;
• коэффициент корреляции.

Все, что может произойти, обычно происходит. И для оценки основных свойств установленных угроз следует идти от конца процесса. К этому хорошо подходит поговорка-метафора: «Если на спектакле на стене висит ружье, в последнем акте оно обязательно выстрелит». Для того чтобы разглядеть будущие события, нужно знать основные закономерности, выражающиеся в характеристиках риска. С позиции перспектив объекта, обуславливаемых принятым решением, выделяют три базовых рисковых характеристики.

1. Альтернативность . Всегда есть несколько вариантов решения, сама сущность выявленной опасности предполагает эту характеристику. Если же выбор невозможен, то и риск утрачивает значение для рассмотрения.
2. Противоречивость . Если решение менеджером принимается без учета основных закономерностей развития и в условиях неполной информации, возникают разнообразные издержки и негативные последствия. В то же время риск является ускорителем технического и социально-экономического прогресса.
3. Неопределенность . Понятие неопределенности и риска формируется с учетом их неразрывной связи друг с другом. Установленная угроза как явление означает нахождение условия для снятия неопределенности, которая, воплощая в себе отсутствие однозначного понимания результата, заменяется определенной ясностью.

Основные причины возникновения деловых рисков

Неопределенность внешней и внутренней среды организации по отношению к принимаемому решению формирует объективные и субъективные причины риска, обеспечивающие в свою очередь его двойственный характер. Три формы неопределенности объективного свойства не зависят от воли лиц, принимающих решения. Например, противодействие конкурентов может быть направлено на нанесение ущерба торговой марке организации в активной или пассивной форме. И эти действия объективно от нас не зависят.

Условия субъективных причин риска, в отличие от объективных оснований, всегда существуют с возможностью определенной коррекции. Например, может быть поставлена задача по уменьшению ограничений менеджера, которая решается организационными и техническими средствами. Помимо базовых характеристик мы также можем назвать и другие специфические качества, подлежащие учету в работе с угрозами:

• экономическая природа;
• вероятность возникновения;
• объективность проявления;
• вариабельность уровня;
• предполагаемые последствия;
• субъективность оценочных действий;
• присутствие анализа;
• значимость.

Двойственный характер влияния на возможности выражен в представленной ниже модели воздействия объективных и субъективных факторов.

Факторная модель воздействия на риск в деловой сфере

Особенности функций делового риска

Для работы с риском и неопределенностью, связанной с ним, важно понимать функции, выполняемые риском в бизнес-деятельности. Рассмотрим четыре основных функции риска.

1. Инновационная функция . Как мы знаем, нерешаемых задач не существует. Есть вопрос цены. И способов решения любой задачи – бесконечное множество. То же самое можно отнести и к вероятности негативных последствий. Выявленный риск играет стимулирующую роль к поиску совершенно новых путей разрешения проблем, выполняя свою так называемую «инновационную функцию». На Западе даже возник специальный термин – «инновационное рисковое хозяйствование». Согласитесь, что часто блестящие бизнес-идеи остаются невоплощенными из-за возникающих сопутствующих угроз. Вместе с тем, новаторски найденные уникальные решения в рисковой парадигме хозяйствования способны привести производство и маркетинг в наиболее эффективную форму, от которой могут выиграть все участники экономического взаимодействия.
2. Защитная функция . Условия, при которых ошибки менеджмента являются допустимыми, с учетом, что они возникают единственный раз, и из них делаются выводы, являются оптимальными для ряда корпоративных культур современных организаций. Особенность защитной функции риска состоит в том, что предприимчивым руководителям обеспечиваются правовые и экономические гарантии, исключающие наказание. Имеются в виду случаи реализации неудачных сценариев по рассчитанным рискам, отработанных с соблюдением определенных условий. Ошибка рассматривается не как признак некомпетентности, а как допустимый спутник самостоятельности ответственного лица, развивающего себя и радеющего за дело.
3. Регулятивная функция . Риск бизнесмена и руководителя связан с нахождением часто нетривиальных способов решения сложных задач. Одна из сторон регулятивной функции заключается в конструктивной форме, которая предусматривает способность делового человека рисковать во имя успешного результата деятельности. Но, как у любой медали, у подобной способности есть другая грань – авантюризм и самонадеянность, относящиеся к антидобродетельным аспектам личности лидера. И в этом проявляется деструктивная форма данной функции. Важно находить середину. Риск служит хорошей опорой для регулирования и саморегулирования действий руководителя по отношению к выявленным возможностям неблагоприятных последствий.
4. Аналитическая функция . Данная функция позволяет выбирать оптимальные из сформированного состава альтернатив. Содержание и сложность управленческого решения определяют глубину и широту аналитической работы с угрозами. При решении крупных проектных задач возрастает трудоемкость анализа рисков, которые занимают целый раздел проектной работы. В то же время, простые и типовые решения позволяют больше опираться на опыт и интуицию руководителя.

Современные концепции риска

В предыдущих разделах мы определились с понятием и последствиями риска для предприятия, установили основные его причины и разобрали функции, которые он исполняет. И далее возникает естественный вопрос: что с этим делать? Решать данный вопрос можно, имея соответствующую концепцию. Концепция риска означает наличие системы взглядов, выражающих понимание явлений и процессов, связанных с выявленной опасностью, осмысляемых в направлении ее снижения или исключения. Под концепцией мы понимаем:

• систему взглядов;
• основной определяющий замысел, ведущую мысль.

Наше осмысление касается концепции риска с позиции экономической теории в применении к деятельности коммерческой организации. Еще в недавнем прошлом в мировой теории и практике базовой считалась концепция абсолютной безопасности или нулевого риска. Однако многочисленные реальные события показали ее несостоятельность. Беспрецедентное усложнение и ускорение производственных процессов, коммуникационное и транспортное многообразие привели к лавинообразному росту факторов и буквально заставили изменить подход в отношении к постоянно возникающим угрозам.

В настоящее время принята и активно развивается концепция приемлемого риска. Исходя, в первую очередь, из экономических соображений, его приемлемость должна быть обоснованной. Сущность концепции состоит в том, что при принятии решения взвешиваются на одной «чаше весов» возможности (выгоды), а на другой – опасности (потери). В рамках данной парадигмы анализ риска и разработка мероприятий по его уменьшению до приемлемого уровня приводят к принятию решений, которые позволяют риск для субъекта хозяйственной деятельности в допустимых пределах.

Схема работы с риском в концепции приемлемого риска

Цель концепции заключается в том, чтобы всегда или почти всегда находить приемлемое решение в условиях рассматриваемого риска. Настоящая концепция реализуется в три этапа.

1. Выявление факторов возникающих угроз. Риск идеи, замысла всегда представляется на первом этапе большим.
2. Измерение, оценка выявленных факторов. За счет повышения готовности к неблагоприятным последствиям риск начинает уменьшаться.
3. Разработка мероприятий по уменьшению опасности факторов риска.

Три уровня реализации концепции приемлемого риска

В бизнес-деятельности из-за ее специфики наиболее рисковые решения приводят к наилучшим результатам. Это действительно так, но для определенного соотношения будущего дохода и соответствующего ему риска. Рассмотрим предлагаемую далее схему динамики доходности для трех областей: пропорциональности, инвариантности и «расплаты». Область пропорциональности говорит нам, что, как правило, в среднем рисковые решения приводят к тому, что доходность растет. Но всегда наступает момент, когда рост опасности уже не приводит к росту дохода. Поэтому рисковать нужно, избегая при этом выхода в зону инвариантности.

Модель зонирования риска в концепции приемлемого риска

В данной статье мы познакомились с понятием риска. Риск-культура постепенно обхватывает все области человеческой деятельности. Даже представить сложно, насколько изменился окружающий мир за последние 20 лет именно с позиции обрушившейся лавины угроз и опасностей. Бизнес стал в десятки раз интенсивнее и жестче, череда событий, в том числе негативного свойства, возникает порой мгновенно и масштабно. И только благодаря тому, что рискология вышла за пределы голой теории в практическую плоскость, мы имеем возможность смело принимать вызовы времени и решать сложные задачи высокого уровня, включая проектную инновационную реализацию.

Содержание статьи

СЕМАНТИКА, в широком смысле слова – анализ отношения между языковыми выражениями и миром, реальным или воображаемым, а также само это отношение (ср. выражение типа семантика слова ) и совокупность таких отношений (так, можно говорить о семантике некоторого языка). Данное отношение состоит в том, что языковые выражения (слова, словосочетания, предложения, тексты) обозначают то, что есть в мире, – предметы, качества (или свойства), действия, способы совершения действий, отношения, ситуации и их последовательности. Термин «семантика» образован от греческого корня, связанного с идеей «обозначения» (ср. semantikos «обозначающий»). Отношения между выражениями естественного языка и действительным или воображаемым миром исследует лингвистическая семантика, являющаяся разделом лингвистики. Семантикой называется также один из разделов формальной логики, описывающий отношения между выражениями искусственных формальных языков и их интерпретацией в некоторой модели мира. В данной статье речь идет о лингвистической семантике.

Семантика как раздел лингвистики отвечает на вопрос, каким образом человек, зная слова и грамматические правила какого-либо естественного языка, оказывается способным передать с их помощью самую разнообразную информацию о мире (в том числе и о собственном внутреннем мире), даже если он впервые сталкивается с такой задачей, и понимать, какую информацию о мире заключает в себе любое обращенное к нему высказывание, даже если он впервые слышит его.

Семантический компонент уже достаточно давно признается необходимой частью полного описания языка – грамматики. Свой вклад в формирование общих принципов семантического описания вносят разные теории языка. Например, для порождающих грамматик принципы построения семантического компонента заложены американскими лингвистами Дж.Катцем и Дж.Фодором и далее развиты Р.Джэкендоффом, а, скажем, для грамматик (моделей) типа «Смысл – Текст» соответствующий компонент разрабатывался представителями Московской семантической школы: Ю.Д.Апресяном, А.К.Жолковским, И.А.Мельчуком и др. Семантический компонент обязательно включает в себя словарь (лексикон), в котором о каждом слове сообщается, что оно обозначает, т.е. каждому слову сопоставляется его значение в данном языке, и правила комбинирования (взаимодействия) значений слов, по которым из них формируется смысл более сложных конструкций, прежде всего предложений.

Значение слова в словаре описывается с помощью словарной дефиниции, илитолкования, которая представляет собой выражение на том же самом естественном языке или же на специально разрабатываемом с этой целью искусственном семантическом языке, в котором значение толкуемого слова представлено более развернуто (эксплицитно) и, в идеале, строго. Так, значение русского слова холостяк в словаре семантического компонента описания русского языка может быть представлено, как это делается в обычных толковых словарях, в виде обычного русского словосочетания "мужчина, достигший брачного возраста и не состоящий и никогда не состоявший в браке" или в виде записи на специальном семантическом языке, например, (l x ) [ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ (x ) & МУЖСКОЙ (x ) & ВЗРОСЛЫЙ (x ) & (СОСТОИТ-В-БРАКЕ (x )]. Различных искусственных семантических языков существует довольно много, и устроены они весьма по-разному.

Как видно из приведенных примеров, при толковании значений слов и словосочетаний с помощью естественного языка получающиеся выражения, а также их отдельные компоненты, если они упоминаются отдельно, принято на письме записывать в одинарных кавычках; в словарях этого не делают, ибо из самой структуры словарной статьи и так ясно, что справа от слова, являющегося входом в статью толкового словаря, стоит именно толкование этого слова (). Естественноязыковые выражения, толкующие значение предложений, обычно записываются в двойных кавычках. Запись слов естественного языка заглавными буквами и с использованием дефисов на непривычных местах означает, что эти слова в данной записи являются элементами искусственного языка, могущими и не совпадать с естественным языком; так, СОСТОИТ-В-БРАКЕ – это один элемент, а не три слова; переменная x и знак конъюнкции & – тоже элементы искусственного языка. Искусственные языки могут применяться для толкования значений как слов, так и предложений. Независимо от того, естественный или искусственный язык применяется для толкования, он по отношению к языку, выражения которого толкуются, имеет статус метаязыка(от греч. meta "после"), т.е. языка, на котором говорят о языке; естественный язык тем самым может быть метаязыком по отношению к самому себе. Элементами метаязыка также могут быть (и нередко являются, например в иллюстрированных словарях) различного рода графические изображения – схемы, рисунки и т.п.

О том, как создаются словарные дефиниции и какие требования к ним предъявляются, будет рассказано ниже.

Семантический компонент полного описания языка представляет собой модель той части знания языка, которая связана с отношением между словами и миром. В этой модели должны получать объяснение такие эмпирическим путем устанавливаемые явления, как равнозначность (синонимия), неоднозначность (полисемия), семантическая аномальность (в том числе противоречивость и тавтологичность) языковых выражений. Так, легко проверить, что для всех носителей русского языка предложение На нем была широкополая шляпа обозначает то же положение дел, что и предложение Он был в шляпе с широкими полями. Считается, что этот факт адекватно отражен в семантическом компоненте описания языка, если, взяв толкования значений соответствующих слов из словаря и действуя по явно оговоренным правилам комбинирования значений, мы получим одинаковые смысловые записи, называемые «семантическими представлениями» или «семантическими интерпретациями» данных предложений. Точно так же все носители русского языка согласятся, что предложение Посещение родственников может быть утомительным обозначает две разные возможности: возможность утомиться, посещая родственников, и возможность утомиться, принимая родственников, которые посетили вас. Значит, в семантическом компоненте данному предложению должны быть сопоставлены два отличающихся друг от друга семантических представления, иначе оно не будет адекватным отражением семантических знаний о русском языке.

В качестве самостоятельной лингвистической дисциплины семантика выделилась сравнительно недавно, в конце 19 в.; сам термин «семантика» для обозначения раздела науки был впервые введен в 1883 французским лингвистом М.Бреалем, интересовавшимся историческим развитием языковых значений. Вплоть до конца 1950-х годов наряду с ним широко использовался также термин «семасиология», ныне сохранившийся лишь в качестве не слишком употребительного названия одного из разделов семантики. Однако вопросы, относящиеся к ведению семантики, ставились и, так или иначе, решались уже в древнейших из известных нам лингвистических традиций. Ведь одной из главных причин, заставляющих нас обращать внимание на язык, является непонимание того, что обозначает обращенное к нам устное или письменное высказывание (текст) или какая-то его часть. Поэтому в изучении языка толкованию отдельных знаков или целых текстов – одному из важнейших видов деятельности в области семантики – издавна принадлежало важное место. Так, в Китае еще в древности создавались словари, содержавшие толкования иероглифов. В Европе античные и средневековые филологи составляли глоссы, т.е. толкования непонятных слов в памятниках письменности. По-настоящему бурное развитие лингвистической семантики началось с 1960-х годов; в настоящее время она является одним из центральных по своему значению разделов науки о языке.

В европейской научной традиции вопрос об отношении между словами и «вещами», предметами, к которым они относились, был впервые поставлен древнегреческими философами, но и по сей день различные аспекты этого отношения продолжают уточняться. Рассмотрим отношение слова к «вещи» более внимательно.

Слова позволяют нам упоминать вещи как в их присутствии, так и в их отсутствие, – упоминать не только то, что находится «здесь», но и то, что находится «там», не только настоящее, но также прошлое и будущее. Разумеется, слово – это просто шум, который стал использоваться для говорения о чем-то; сам по себе этот шум не имеет значения, но приобретает его благодаря своему употреблению в языке. Выучивая значения слов, мы узнаем не какой-либо факт природы, вроде закона тяготения, а своеобразную договоренность о том, какие шумы с какими вещами обычно соотносятся.

Слова языка, будучи употребленными в речи, приобретают отнесенность, или референцию к объектам того мира, о котором делается высказывание. Иначе говоря, они обладают способностью «отсылать» к объектам, вводя эти объекты (разумеется, в идеальной форме) в сознание адресата. (Разумеется, точнее было бы сказать, что говорящие, используя слова, могут «отсылать» к тому или иному фрагменту мира.) Та сущность в мире, к которой относится слово, называется его референтом. Так, если я, описывая кому-то произошедшее событие, говорю: Вчера я посадил под своим окном дерево , то слово дерево отсылает к единичной индивидуальной сущности – тому самому единственному в своем роде дереву, которое я вчера посадил под своим окном. Мы вполне можем сказать, что слово дерево в данном высказывании обозначает это самое посаженное мною дерево. Можно быть, эта реальная индивидуальная сущность и есть значение слова дерево ?

Представители того относительно молодого направления в семантике, которое принято называть «сильной семантикой» (к нему можно отнести «формальную семантику» и другие разновидности теоретико-модельной семантики, следующие за формальной логикой в решении вопроса о характере отношений между языком и миром), дали бы положительный ответ на этот вопрос. Во всяком случае, с точки зрения «сильной семантики» цель семантического описания языка состоит в том, чтобы каждое языковое выражение получило интерпретацию в той или иной модели мира, т.е. чтобы было установлено, соответствует ли этому выражению какой-либо элемент (или конфигурация элементов) модели мира, и если соответствует, то какой (какая). Поэтому проблемы референции (отнесенности к миру) находятся в центре внимания «сильной семантики».

В отличие от этого более традиционная «слабая семантика» при исследовании отношений между языком и миром обходится без непосредственного обращения к действительному положению дел в этом мире. Она признает предметом своего исследования – значением языкового выражения – не сам элемент (фрагмент) мира, к которому это выражение отсылает, а тот способ, которым оно это делает, – те правила употребления, зная которые носитель языка в конкретной ситуации оказывается в состоянии либо осуществить отсылку к миру с помощью этого выражения, либо понять, к чему оно отсылает. В дальнейшем мы будем рассматривать проблемы семантики именно с этой позиции.

Если кто-нибудь захочет изобрести процедуру применения слов к миру, то ему может сначала показаться, что для каждой реальной сущности должно существовать некоторое слово. Но если бы это было так, то число требуемых для этого слов было бы столь же бесконечным, сколь бесконечно число вещей и отношений в природе. Если бы для каждого дерева в мире требовалось отдельное слово, тогда только для одних деревьев потребовалось бы уже несколько миллионов слов плюс столько же для всех насекомых, для всех травинок и т.д. Если бы от языка потребовалось соблюдение принципа «одно слово – одна вещь», то пользоваться таким языком было бы невозможно.

На самом деле существуют некоторые слова (их сравнительно немного), которые действительно соотносятся с единственной вещью, и называются они именами собственными, например Ханс-Кристиан Андерсен или Пекин . Но большинство слов применяются по отношению не к отдельному лицу или вещи, а к группе, или классу вещей. Родовое наименование дерево используется для каждой из тех многих миллиардов вещей, которые мы именуем деревьями. (Существуют также слова, именующие подклассы деревьев, – клён , берёза , вяз и т.д., – но это имена более мелких классов, а не отдельных деревьев.) Бег есть наименование класса действий, отличимых от других действий, – таких, как ползание или ходьба. Голубой есть наименование класса цветов, плавно переходящих на одном конце в зеленый, а на другом – в синий. Над есть наименование класса отношений, а не собственное имя для отношения между лампой у меня на потолке и моим письменным столом, потому что оно прилагается также к отношению между лампой у вас на потолке и вашим письменным столом, а также к неисчислимому множеству других отношений. Таким образом, языки достигли необходимой экономии благодаря использованию наименований классов. Класс, или множество тех сущностей, по отношению к которым может быть использовано данное языковое выражение (в частности, слово), называется денотатом или экстенсионалом этого выражения (часто, впрочем, термин «денотат» используется и как синоним термина «референт», введенного выше). При одном из существующих подходов к определению значения слова в семантике значением называется именно денотат – множество сущностей, которые могут быть обозначены с помощью данного слова. Но более распространено другое понимание значения, при котором оно отождествляется с условиями его применимости.

То, что позволяет нам использовать относительно небольшое число слов для столь многих вещей, есть сходство. Вещи, достаточно сходные друг с другом, мы называем одним и тем же именем. Деревья отличаются друг от друга размерами, очертаниями, распределением листвы, но они обладают некоторыми сходными чертами, позволяющими называть их все деревьями. Когда мы желаем привлечь внимание к различиям внутри этого гигантского общего класса, мы выискиваем более детальные сходства внутри более дробных групп и таким образом отождествляем конкретные виды деревьев. Наконец, если мы намерены многократно упоминать некоторое конкретное дерево, мы можем приписать ему собственное имя (например, Вяз на Поварской ) подобно тому, как мы именуем ребенка или домашнее животное.

Помимо достигаемой экономии языковых средств существование родовых наименований имеет еще одно преимущество: оно подчеркивает сходства между вещами, которые во многих отношениях различны между собой. Померанские шпицы и русские псовые борзые не слишком похожи друг на друга, однако и те и другие принадлежат к классу собак. Готтентот и американский фабрикант во многих отношениях непохожи друг на друга физически и духовно, но оба они принадлежат к классу людей. Однако существование нарицательных имен несет в себе и возможный недостаток: огульное сваливание в кучу непохожих вещей может заставить нас учитывать лишь сходства между вещами, а не различия и потому думать не об отличительных чертах, характеризующих ту или иную отдельную вещь как индивид, а о ярлыке, стоящем на этой вещи (т.е. о родовом термине, применимом ко всем вещам того же класса). «Очередная пенсионерка», – думает продавщица, мысля исключительно ярлыками и стереотипами.

Эти сходства между вещами, конечно, существуют в природе до и независимо от нашего употребления языка. Но то, какие именно из бесчисленных сходств вещей станут основой для классификации, зависит от людей и их интересов. В качестве основания для зачисления птиц и млекопитающих в определенные виды и подвиды биологи обычно используют структуру скелета: если птица имеет одну костную структуру, то она зачисляется в класс X, а если другую – то в класс Y. Можно было бы расклассифицировать птиц не по строению скелета, а по цвету: тогда все желтые птицы получили бы одно родовое наименование, а все красные – другое, независимо от других характеристик. Биологи пока что не классифицировали животных таким способом, главным образом потому, что потомство регулярно имеет то же строение скелета, что и родители, а не тот же цвет, а биологам хотелось бы иметь возможность применять к потомству такое же название, как и к родителям. Но это – решение, принимаемое людьми, а не природой; природные вещи не предстают перед нами с этикетками, сообщающими, в какие разделы классификаций они попадают. Разные группы людей с различными интересами классифицируют вещи по-разному: некоторое животное может быть биологами занесено в одну классификационную рубрику, производителями пушнины – в другую, а кожевниками – в третью.

Подведение природных объектов под классификационные рубрики зачастую бывает делом несложным. Например, животные, именуемые собаками, обычно имеют длинный нос, лают и машут хвостом, когда они рады или возбуждены. Вещи, изготовленные людьми, тоже нередко довольно легко подводятся под видовые рубрики: это здание относится к классу (жилых) домов, то – к классу гаражей, а вон то – к классу сараев и т.д. Но здесь возникает проблема: если человек, скажем, живет в гараже или сарае, то не является ли данное строение также его домом? Если гараж когда-то использовался для размещения автомобилей, но в последние годы используется для хранения дров, то не является ли он сейчас сараем? Производим ли мы отнесение сооружения к тому или иному классу на основе его внешнего облика, или на основе того предназначения, для которого оно был первоначально создано, или же на основе того, для чего оно используется в настоящий момент? Очевидно, что способ отнесения конкретного объекта к классу зависит от используемого нами критерия, а критерий мы выбираем в зависимости от того, какого рода группировки интересуют нас в наибольшей степени.

СЛОВАРНОЕ ОПРЕДЕЛЕНИЕ

При использовании нарицательных имен сразу же встает очевидный вопрос о том, каковы будут наши критерии использования любого такого слова: какие условия надо задать, чтобы определить, когда мы должны употреблять именно это слово, а не другое? Мы убедились в том, что предметы действительности имеют сходства друг с другом, т.е. общие черты. Сколь бы многие черты ни объединяли данный предмет с другим предметом, определяющими (отличительными) признаками предмета являются только те черты, при отсутствии которых данное слово к данному предмету не приложимо вообще. Мы не назовем геометрическую фигуру треугольником, если она не обладает следующими тремя признаками: это фигура (1) плоская, (2) замкнутая, (3) ограниченная тремя прямыми линиями. Признаки, служащие условием применимости слова, в своей совокупности образуют сигнификат слова (термин введен в употребление средневековым схоластом Иоанном Солсберийским), или, в другой терминологии, его интенсионал.

В отличие от денотата слова, представляющего собой класс именуемых словом предметов или ситуаций, сигнификат – это не сам класс, а те признаки, на основании которых эти предметы/ситуации объединены в данный класс и противопоставлены членам других классов. В традиционной семантике значением слова в языке считается именно его сигнификат, а не денотат. При этом считается, что слово отсылает к «вещи» (денотату) не непосредственно, а опосредованно, через сигнификат, рассматриваемый как понятие о данном классе вещей, имеющееся в сознании человека.

Многие ученые в настоящее время признают необходимым различать языковое значение слова и связанное с этим словом мыслительное содержание – понятие. И языковое значение, и понятие являются категориями мышления. То и другое суть отражения мира в нашем сознании. Но это разные виды отражения. Если понятие – это полное (на данном уровне познания) отражение в сознании признаков некоторой категории объектов или явлений, то языковое значение фиксирует лишь их различительные признаки. Так, в значение слова река входят такие «дифференциальные признаки» понятия о реке, как "водоем", "незамкнутый", "естественного происхождения", "достаточно большого размера", по которым объект, именуемый рекой , отличается от объектов, именуемых канавой , морем , прудом , озером , ручьем . Понятие же о реке включает, помимо данных, и другие признаки, например "питающийся за счет поверхностного и подземного стока своего бассейна". Можно сказать, что значению слова соответствует «наивное», обиходное понятие о предмете (в отличие от научного). Существенно, что признаки предмета, которые входят в значение некоторого слова, могут не совпадать с признаками, составляющими соответствующее научное понятие. Классический пример расхождения между языковым значением, в котором воплощено наивное представление о вещи, и соответствующим ему научным понятием привел русский лингвист Л.В.Щерба: «Научное представление о прямой (линии) фиксируется в ее определении, которое дает геометрия: „Прямая есть кратчайшее расстояние между двумя точками". Но выражение прямая линия в литературном языке имеет значение, не совпадающее с этим научным представлением. Прямой мы называем в быту линию, которая не уклоняется ни вправо, ни влево (а также ни вверх, ни вниз)».

Итак, описать значение некоторого слова в языке, или истолковать его –значит перечислить в той или иной форме все те признаки «вещи», которые по отдельности являются необходимыми, а в совокупности достаточными условиями для обозначения ее с помощью данного слова. Именно такие отличительные (определяющие, характеристические) признаки должны включаться в определение слов в толковых словарях.

Признаки предмета, не входящие в его словарное определение, называются сопутствующими признаками. Если этим признаком обладают все предметы, к которым приложимо данное слово, то такой признак называется универсальным сопутствующим признаком. Так, если химическая формула H 2 O рассматривается как определение воды, то такие признаки, как замерзание при нуле градусов по Цельсию, прозрачность, обладание определенным весом на единицу объема, будут универсальными сопутствующими признаками воды, так как любой экземпляр воды эти свойства имеет. Тест на то, является ли некоторый признак отличительным, таков: если бы этот признак отсутствовал при том, что присутствовали бы все остальные, стали бы мы по-прежнему заносить этот предмет в класс X? Если ответ отрицателен, тогда данный признак является отличительным.

Существует много таких комбинаций признаков, для которых мы не считаем необходимым специально изобретать слово. Например, мы можем дать родовое наименование всем существам, имеющим четыре ноги и перья; но так как мы пока что не находили никакого существа, имеющего это сочетание признаков, то мы не считаем целесообразным иметь для такого существа какое-либо родовое наименование. Изобретая родовое наименование, приписываемое любому предмету, который имеет данное сочетание признаков, мы договариваемся об определении, а когда мы устанавливаем или передаем, какое сочетание признаков уже было названо определенным словом, то мы сообщаем определение. Договорные определения, равно как приказы и предположения, не являются ни истинными, ни ложными; но определения, включенные в сообщение, свойством истинности/ложности обладают, так как утверждение о том, что определенное слово уже употребляется в данном языке для обозначения любого предмета, обладающего определенным набором признаков, является либо истинным, либо ложным.

Такой смысл термина «определение», или «дефиниция», является наиболее общим, и словари стремятся снабдить нас определениями именно в указанном смысле. Поскольку такие определения представляют собой попытку сформулировать именно сигнификат слова, они могут быть названы сигнификативными или десигнативными. Но дать определение значения слова в самом широком возможном смысле – это значит каким-то образом указать, что данное слово обыкновенно означает. Есть несколько способов достичь этой цели. Рассмотрим их по порядку.

Сигнификативные, или десигнативные определения.

Традиционно полагаемый наиболее точным способ определения значения слова – это задание списка признаков, которые должен иметь предмет, чтобы данное слово (или словосочетание) было к нему применимо. Именно это мы сделали выше в примерах с «треугольником» или «рекой». Это называется десигнативным определением; говорится, что слово обозначает те признаки, которые должен иметь предмет, чтобы это слово было к нему приложимо.

Денотативное определение.

Достаточно часто (если не в большинстве случаев) у людей отсутствует четкое понимание того, каковы отличительные признаки чего-либо; они только знают, что слово применимо к тем или иным конкретным индивидам. «Я не знаю, как определить понятие птицы, – может сказать кто-нибудь, – но я точно знаю, что воробей – птица, дрозд – птица, и попугай Полли – тоже птица». Говорящий упоминает некоторые индивиды или подклассы, к которым приложим данный термин; т.е. он упоминает о некоторых денотатах слова, чтобы истолковать его значение.

Очевидно, что как способ истолкования того, что слово обычно значит, такое определение менее удовлетворительно, нежели приведение сигнификата. Если мы знаем сигнификат слова, мы знаем правило его употребления (подобное тому, которое пытаются давать в словарях) – мы знаем, в каких условиях следует прилагать данное слово к данной ситуации. Но когда мы выучиваем один, два или даже сто денотатов слова, мы не знаем, к каким другим вещам оно может прилагаться, поскольку общее правило у нас пока что отсутствует. Если кто-то знает, что воробьи и дрозды суть птицы, то он еще не знает, к каким другим вещам прикладывается слово птица . После сотни случаев, рассмотрев, какие общие черты имеют все обозначенные вещи, можно будет прийти к некоторой мысли; но в лучшем случае это будет обоснованное предположение. После фиксации сотни случаев появления птиц можно заключить, что птица есть нечто летающее. Конечно, этот вывод будет ложным: летучие мыши летают, но не являются птицами, а страусы являются птицами, но не летают. Этого нельзя узнать из денотата, если только не случилось так, что в составе денотата оказались перечислены страусы; но даже и это не означало бы знания правила употребления слова птица ; можно было бы лишь заключить, что, каково бы ни было это правило, оно не включает такого признака, как способность летать.

Более того, существуют и такие слова, которые вообще не обладают денотатами. Насколько известно, эльфы и домовые в природе не существуют; следовательно, эти слова вообще не имеют денотатов в реальном мире. Мы согласны с тем, что они существуют лишь в человеческом воображении, – можно сказать, что денотатами обладают лишь выражения образ эльфа и образ домового . Однако и эти слова имеют значение, и если бы любому читателю ирландских мифов довелось с этими существами повстречаться, он знал бы, как отличить одно от другого. Несмотря на то что данные слова не обладают денотатами, они имеют вполне четкие сигнификативные определения, так что любое существо, обладающее требуемыми отличительными признаками, могло бы быть опознано как эльф или домовой.

Остенсивные определения.

Остенсивное определение подобно денотативному, однако вместо упоминания примеров птиц (что было бы бессмысленно, если слушатель предварительно не знает значений слов воробей и дрозд ) оно показывает или предъявляет эти примеры. Любой ребенок, выучивающий значения слов, делает это с помощью остенсивных определений. Тому, кто вообще не знает заранее значений никаких слов, другие слова не помогут.

Есть некоторые слова, значения которых люди обычно выучивают остенсивно, хотя они могли бы быть выучены и другими способами. Что означает слово шестиугольник , мы можем узнать из его сигнификативного определения: "любая плоская замкнутая фигура, имеющая шесть сторон, являющихся прямыми линиями", – но мы можем узнать это также из показанного нам рисунка, изображающего шестиугольник. Есть, однако, и такие слова, значение которых, по-видимому, можно выучить только остенсивно, например наименования наших простейших чувственных впечатлений. Сможет ли человек, слепой от рождения, узнать, что означает слово красный , если он никогда не мог увидеть ни одного примера красного? Может ли кто-нибудь понять, что такое боль или гнев , если он сам ни разу не испытывал этих чувств? Слова не могут заменить впечатлений, они лишь помогают нам обозначить те впечатления, которые мы уже получили.

С другой стороны, есть и такие слова, значения которых не могут быть показаны или указаны, а должны быть определены вербально, т.е. с помощью других слов или порой с помощью сочетаний слов с жестами: действительность , бытие , понятие , объяснение и большинство терминов, используемых в той или иной абстрактной дисциплине вроде философии.

Информация, которая связана с некоторым словом, не исчерпывается его значением. Слова обладают также коннотациями (иногда их называют также семантическими ассоциациями), которые не входят в значения слов в строгом понимании и тем самым не отражаются в их толкованиях. Коннотации слова – это несущественные, но устойчивые признаки выражаемого понятия, которые в данной культуре приписываются соответствующему предмету или явлению действительности. Примером коннотаций служат признаки "упрямства" и "тупости" у слова осел , признак "монотонности" у слова пилить , признаки "быстроты" и "непостоянства" у слова ветер .

Итак, наиболее точным или, во всяком случае, предпочтительным способом определения значения слова в семантике считается (или, по крайней мере, до недавнего времени считалось, см . КОГНИТИВНАЯ ЛИНГВИСТИКА) задание списка признаков, которые должен иметь предмет, чтобы данное слово (или словосочетание) было к нему применимо. Но каким образом выделяются признаки, составляющие толкование?

СЕМАНТИЧЕСКИЕ ОТНОШЕНИЯ

Выделение используемых при толковании слова признаков осуществляется на основе сопоставления данного слова с другими словами, близкими к нему по значению, т.е. относящимися к той же предметной или понятийной области. Для обозначения группы слов, соотносящихся с одной и той же областью представлений и как бы без остатка расчленяющих ее на части, соответствующие значениям этих слов, немецкий лингвист Й.Трир ввел понятие семантического поля. Примеры семантических полей: поле времени, поле животноводства, поле имен родства, поле цветообозначений, поле глаголов движения, поле направительных предлогов и т.п. Внутри семантического поля слова связаны между собой семантическими отношениями. Установление типов таких отношений и выявление их наличия между словами в рамках конкретных семантических полей традиционно считается одной из главных задач лексической семантики.

В лексике принято выделять следующие типы семантических отношений.

Синонимия.

К этому типу относятся отношения, основанные на полном или частичном совпадении значений. Слова, связываемые отношением синонимии, называются синонимами. В зависимости от того, допускаются ли вообще различия в значении слов и если допускаются, то какие, выделяются разновидности синонимии и синонимов. Отношение полной или точной синонимии связывает между собой слова, которые не обнаруживают никаких семантических различий. Точная синонимия – явление редкое, что обычно объясняют избыточностью кодирования одного и того же содержания разными формальными средствами. Примеры кандидатов в точные синонимы в русском языке: бегемот – гиппопотам ; бросать – кидать ; глядеть – смотреть ; плебисцит – референдум ; везде – всюду ; заснуть – уснуть. Если означаемые двух слов совпадают во всем, кроме экспрессивно-оценочных элементов их значения, то связывающее их отношение называют (экспрессивно-) стилистической синонимией. Примеры экспрессивно-стилистических синонимов: убегать – драпать – улепетывать или англ. policeman – cop "полицейский".

Слова, значения которых достаточно близки, но содержат и различающие их признаки, называются квазисинонимами. Например, квазисинонимичны слова приказывать и требовать : и то и другое обозначает побуждение адресата к действию, которое тот, с точки зрения побуждающего, должен выполнить. Но если приказывать может только тот, кто тем или иным образом контролирует ситуацию (благодаря своему авторитету, социальному положению или просто оружию в руках), то требовать может и тот, кто не является хозяином положения, но считает, что в данном случае на его стороне закон или другая правовая норма. Так, обыватель, у которого милиционер отобрал паспорт, может потребовать , но не приказать последнему вернуть его. Среди разновидностей квазисинонимии особо выделяются гипонимия и несовместимость.

Гипонимия.

Гипонимическое, или родо-видовое отношение связывает слово, обозначающее род сущностей или явлений со словами, обозначающими виды, выделяемые в рамках этого рода. Этим отношением связаны слова в парах дерево – дуб ; родственник – племянник ; цвет – синий ; передвигаться – идти ; сосуд – стакан. Слово, выражающее более общее понятие в этой разновидности семантических отношений, называется гиперонимом, а слово, обозначающее частный случай, вид указанного рода объектов или явлений, называется гипонимом. Слова, имеющие общий гипероним, называются согипонимами (иликогипонимами). Так, слово дерево является гиперонимом по отношению к словам дуб , ясень , береза , пальма , саксаул и т.п., которые являются согипонимами.

Несовместимость

– это отношение между когипонимами. Так, в отношении несовместимости находятся слова мать и отец , идти и бежать , сладкий и соленый и т.п. Эти слова несовместимы в том смысле, что они не могут одновременно характеризовать одно и то же явление, относиться к одному и тому же объекту. Иначе говоря, денотаты (экстенсионалы) слов, связанных отношением несовместимости, не пересекаются, при том что сигнификаты их имеют общую часть – совокупность признаков, составляющих сигнификат их общего гиперонима. В этом отличие несовместимости от простого различия по смыслу. Так, слова юноша и поэт имеют разные значения, но они не связаны отношением несовместимости (множества юношей и поэтов могут пересекаться), тогда как слова юноша и старик несовместимы по значению. Слова могут находиться в отношении несовместимости и в том случае, когда в языке отсутствует слово, выражающее то родовое общее понятие, виды которого обозначают эти слова. Так, например, нет слова, которое выражало бы родовое понятие для находящихся в отношении несовместимости слов отличник , хорошист , троечник и т.д.

Отношение «часть – целое»

связывает имя некоторого объекта с именами его составных частей. Так, слово дерево связано отношением «часть – целое» со словами ветка , лист , ствол , корни. В отличие от представителей некоторого вида, каждый из которых одновременно является и представителем соответствующего рода (напр., дуб / береза / ольха и т.п. суть деревья ), ни одна из частей целого не является сама по себе целым (напр., ни ветка , ни лист , ни ствол , ни корни не есть дерево ).

Антонимия.

Это отношение основано на противоположности выражаемых словами понятий. Три основные разновидности антонимии различаются по характеру противоположности. Отношение дополнительности, или комплементарная антонимия предполагает такую ситуацию, при которой утверждение того, что обозначает один из антонимов, влечет отрицание того, что обозначает второй, например сухой – влажный , спать – бодрствовать , с – без. Дополнительность можно рассматривать как особый случай несовместимости, когда некая общая для двух слов содержательная область полностью распределяется между их значениями. Отношениевекторной антонимии связывает слова, обозначающие разнонаправленные действия: влететь – вылететь , здороваться – прощаться , замерзать – оттаивать и т.п. Отношение контрарной антонимии связывает слова, в значение которых входит указание на противоположные зоны шкалы, соответствующей тому или иному измерению или параметру объекта или явления, например такому, как размер, температура, интенсивность, скорость и т.п. Иначе говоря, этот вид антонимии характерен для слов с «параметрическим» значением: большой – маленький , широкий – узкий , жара – мороз , высоко – низко , ползти – лететь (о времени) и т.п. В отличие от комплементарной антонимии слова, связанные этим отношением, не покрывают своими значениями всю шкалу, поскольку ее средняя часть обозначается какими-то другими выражениями.

Конверсивность.

Это семантическое отношение может связывать слова, обозначающие ситуации, число участников которых не меньше двух. Конверсивами называются слова, которые описывают одну и ту же ситуацию, но рассматриваемую с точки зрения разных ее участников: выиграть – проиграть , над – под , иметь – принадлежать , младше – старше и т.п. Так, одно и то же положение дел может быть описано и как Х опережает Y-а на 10 очков , и как Y отстает от Х-а на 10 очков , но в первом случае благодаря использованию глагола опережать главным действующим лицом представлен Х , а во втором глагол отставать ставит в центр внимания другого участника – Y-а .

Разумеется, рассмотренными выше отношениями не исчерпывается множество системных семантических отношений между словами в языке. Многие другие отношения, которые Ю.Д.Апресян назвал отношениями семантической производности, выделены и описаны в модели «смысл – текст» в качестве лексических функций – замен, которые сопоставляют любому слову, к которому они в принципе применимы, другое слово (слова), определенным образом связанное с ним по значению. Например, лексическая функция Sing сопоставляется слову, обозначающему гомогенное целое, слово, обозначающее один элемент, или квант этого целого. Так, Sing (бусы ) = бусина ; Sing (флот ) = корабль ; Sing (целовать ) = поцеловать и т.д., а лексическая функция Able i связывает название ситуации с названием типового свойства i-го участника этой ситуации. Так, Able 1 (плакать ) = слезливый; Able 2 (перевозить )= транспортабельный.

МЕТОДЫ СЕМАНТИЧЕСКОГО ИССЛЕДОВАНИЯ

В семантике используется широкий спектр исследовательских методов – от общенаучных методов наблюдения (включая играющую в семантике важнейшую роль интроспекцию, т.е. наблюдение за своим собственным внутренним миром), моделирования и эксперимента до частных методов, зачастую опирающихся на достижения смежных наук – например, логики (пресуппозиционный анализ) и психологии (различного рода ассоциативные эксперименты). Наибольшую известность из собственно семантических методов получил метод компонентного анализа.

Компонентный анализ значения

в самом широком смысле представляет собой набор процедур, в результате которых слову сопоставляется его определение, представляющее собой тем или иным способом структурированный набор семантических компонентов, задающих условия применимости данного слова.

Чтобы дать некоторое представление о компонентном анализе значения как методе получения словарного определения слова, продемонстрируем один из его вариантов на конкретном примере анализа значения слова журнал . Вначале надо отыскать слово или словосочетание, обозначающее род вещей, видом которого являются журналы. Таким словосочетанием будет периодическое издание. Значение этого родового по отношению к слову журнал наименования (гиперонима) будет первым семантическим компонентом, входящим в дефиницию слова журнал . Этот компонент – "периодическое издание"– отражает признаки, общие у журнала с другими вещами того же рода (эти признаки – "издание" и "периодичность" – получают эксплицитное, т.е. явное выражение в составе словосочетания периодическое издание ). Такие признаки в составе значения слова называются интегральными семантическими признаками . Теперь надо найти все слова, обозначающие другие виды периодических изданий, и, мысленно сравнивая объекты, обозначаемые словом журнал , с объектами, обозначаемыми каждым из них, выявить те признаки, по которым журналы отличаются от других видов периодики. Такие признаки в составе значения слова называются дифференциальными семантическими признаками . Помимо журналов периодическими изданиями являются газеты , бюллетени и каталоги. От газет журналы отличаются тем, что они сброшюрованы. Если печатное издание не сброшюровано, оно не может быть названо журналом. От бюллетеней и каталогов журналы отличаются по другому признаку, относящемуся не к форме издания, а к его содержанию: если в журналах публикуются преимущественно тексты, относящиеся к публицистике, а также к научной или художественной литературе (статьи, очерки, информационные сообщения, фельетоны, интервью, рассказы и даже главы романов), то бюллетени создаются в первую очередь для публикации официальных документов (законов, указов, инструкций и т.п.), создаваемых издающими бюллетени организациями, а также поставляемой этими организациями справочной информации, а каталоги – для публикации данных о товарах или услугах, предлагаемых той или иной фирмой. Таким образом, в толкование слова журнал следует включить два компонента, соответствующих двум дифференциальным признакам обозначаемого класса объектов, характеризующих их со стороны внешнего вида и со стороны содержания.

Одно из направлений в рамках компонентного анализа значений, развиваемое в трудах А.Вежбицкой и ее последователей, исходит из того, что значения всех слов во всех языках могут быть описаны с помощью одного и того же ограниченного набора из нескольких десятков элементов, неразложимых, как атомы в физике, – семантических примитивов, соответствующих значениям слов, предположительно встречающихся в любом языке и составляющих его понятийную основу. К семантическим примитивам относятся "я", "ты", "кто-то", "что-то", "люди", "думать", "говорить", "знать", "чувствовать", "хотеть", "этот", "тот же самый", "другой", "один", "два", "много", "все", "делать", "случаться", "нет", "если", "мочь", "подобно", "потому что", "очень", "когда", "где", "после", "до", "под", "над", "иметь части", "вид (чего-л.)", "хороший", "плохой", "большой", "маленький" и, возможно, некоторые другие. Это направление развивает идеи философов эпохи Просвещения (Декарта, Ньютона, Лейбница), пытавшихся разработать особый язык мысли (lingua mentalis), посредством которого можно было бы истолковать значения всех слов обычного языка.

Компонентный анализ значений слов способствовал проникновению в семантику экспериментальных методов исследования.

Эксперимент в семантике.

Как и в прежние времена, основным методом выявления значения слова в лексической семантике остается интроспекция, т.е. наблюдение лингвиста над теми идеальными сущностями, которые связаны с данным словом в его собственном сознании. Естественно, если объектом семантического исследования является родной язык, то лингвист, будучи его носителем, может полагаться на собственное знание языка и делать выводы о значении слова, опираясь на собственную интуицию, на то, как он сам употребляет и понимает слово. В случае же изучения семантики неродного языка семантический анализ должен обязательно опираться на некоторый корпус употреблений изучаемых слов с их контекстами, извлекаемый из различных текстов устной и письменной речи, признаваемых авторитетными образцами соответствующего литературного языка или какого-либо из его подъязыков. И те правильные употребления слова, которые лингвист порождает сам, и те, которые он извлекает из текстов, образуют, так сказать, «положительный» языковой материал, осмысляя который лингвист формулирует для себя гипотезу о значении изучаемых выражений.

Эксперимент в семантике служит для того, чтобы подтвердить или опровергнуть семантические гипотезы, выдвигаемые на основе наблюдений над употреблениями слов, которые признаются правильными. Экспериментировать лингвист может и с собственным языковым сознанием, если он изучает родной язык, и с сознанием других носителей языка (что необходимо при изучении неродного языка).

Важнейший вид эксперимента в семантике (в отечественной лингвистике впервые предложенный академиком Л.В.Щербой в 1931 в статье О трояком аспекте языковых явлений и об эксперименте в языкознании ) состоит в том, что исследователь для проверки правильности своих предположений о значении того или иного слова должен пробовать употребить это слово в контекстах, отличных от тех, в которых оно уже встретилось. Получаемый в результате такого эксперимента языковой материал будет содержать наряду с правильными, возможными фразами с данным словом также и неправильные, отклоняющиеся от нормы и по этой причине никогда не встречающиеся в текстах, воплощающих языковую норму. Эти неправильные фразы образуют так называемый «отрицательный языковой материал», роль которого в семантическом исследовании громадна, поскольку на его основе можно выявить те элементы значения слова, которые препятствуют его употреблению в данном контексте. (Отрицательный языковой материал встречается в текстах художественных произведений, авторы которых используют нарушение языковой нормы как художественный прием, ср., например, следующие семантически аномальные – что принято отмечать звездочкой перед соответствующим языковым выражением – фразы из произведений Андрея Платонова: *Они присутствовали на этом собрании уже загодя ; *Умрищев взял из-под стола следующую книгу и заинтересовался ею ; звездочка перед языковым выражением показывает его неправильность с точки зрения языковой нормы.) Иными словами, в ходе эксперимента описанного типа лингвист порождает семантически аномальные фразы с данным словом и проверяет, можно ли на основе его предположения о значении некоторого слова объяснить аномальность его употребления в заданном контексте. Если можно, то это подтверждает гипотезу, если нельзя, то первоначальную гипотезу следует уточнить.

Например, если мы предположили, что в значение глагола предлагать (Х предлагает Y-у Р ) входит компонент "Х считает что Y может быть заинтересован в P", на что указывают типовые употребления вроде Он предложил мне сыграть в шахматы / (выпить ) чаю / интересную работу и т.п., то мы будем подставлять это слово в контексты, в которых Х никак не может считать, что предлагаемое действие в интересах Y-а, например в контекст, в котором Х в грубой форме побуждает Y-а покинуть помещение, считая, что по своей воле Y этого не сделает. Фраза *Он предложил мне убраться вон явно аномальна, что естественно объясняется исходной гипотезой и тем самым подтверждает ее. Аналогичным образом аномальная фраза *Заключенный ночью расколол решетку на окне камеры и бежал подтверждает предположение о том, что объект действия расколоть должен быть из хрупкого материала, поскольку именно отсутствием этого свойства у железных тюремных решеток естественно объясняется неправильность употребления глагола в данном контексте.

Другой тип экспериментов предполагает использование самих предметов или физических явлений, входящих в денотат слова. Впрочем, во многих случаях сами предметы можно заменить их изображениями. Обычно такие эксперименты проводятся с привлечением информантов-носителей языка и имеют целью установить, от какого именно параметра предмета или явления зависит возможность употребить для его обозначения конкретное слово. Характерный пример подобного эксперимента описан в работе американского лингвиста У.Лабова Структура денотативных значений (1978, рус. пер. 1983), посвященной исследованию значений слов, обозначающих сосуды в разных языках. Эксперимент состоит в том, что информанту показывают различные изображения сосудов в случайном порядке и просят назвать очередной сосуд. В изображениях варьируют следующие параметры: отношение ширины сосуда к высоте; форма (чашеобразная, цилиндрическая, усеченный конус, призма); наличие / отсутствие ручки; наличие / отсутствие ножки. Кроме самих изображений, варьирует и «контекст», в котором фигурирует предмет: 1) «нейтральный», т.е. вне ситуации; 2) «кофе» – назвать сосуд в ситуации, когда некто, помешивая ложечкой сахар, пьет кофе из этого сосуда; 3) «пища» – сосуд стоит на обеденном столе и наполнен картофельным пюре; 4) «суп»; 5) «цветы» – сосуд с цветами изображен стоящим на полке. Варьирует и материал, о котором информантам сообщалось устно. Анализ ответов информантов позволяет выявить зависимость употребления каждого слова от определенных свойств денотата. Эти свойства, а также их отражение в сознании носителей языка и будут кандидатами в дифференциальные семантические компоненты, составляющие значение данного слова. Среди них при этом выделяются категориальные компоненты, образующие необходимые условия применения данного слова. Например, англ. goblet "бокал" в качестве категориального признака имеет "наличие ножки": если у сосуда нет ножки, то слово goblet для его обозначения никогда не используется. Другой вид компонентов – вероятностные: они отображают такие свойства, которые обычно, но не всегда имеют денотаты, обозначаемые данным словом. Например, сосуд, обозначаемый английским словом cup "чашка", обычно имеет ручку, но, как показал эксперимент, для называния сосуда этим именем наличие данного признака не обязательно.

В рамках компонентного анализа был выработан целый ряд семантических тестов разного типа, которые применяются как для выявления определенных семантических характеристик слова, так и для проверки семантических гипотез. Большой вклад в их разработку внесли Э.Бендикс и Дж.Лич. Например, суть «теста на свободную интерпретацию» состоит в обращении к информанту с просьбой проинтерпретировать (эксплицировать, разъяснить) то или иное выражение или различие между двумя выражениями. Лингвист обращается к информанту с вопросами типа: «Что это значит?» или «Если бы Вы услышали, что кто-то сказал это, то что, по Вашему мнению, он имел бы в виду?»

Если мы хотим выяснить семантическое различие между двумя словами, то мы строим тестовые выражения как минимальные пары, то есть они должны совпадать во всем, кроме одного слова. Так, если нас интересует, в чем разница между значениями слов просить и приказывать , мы обратимся к информанту с вопросом: «В чем разница в значении между Он попросил меня сделать это и Он приказал мне сделать это »? Этот тест может использоваться на этапе формирования семантической гипотезы.

Когда мы уже имеем гипотезу, проверить ее правильность можно с помощью более жестких тестов с несколькими альтернативными ответами, например с помощью «импликативного теста», в ходе которого информанта просят оценить, истинно ли высказывание P, когда истинно высказывание Q. Высказывание Q при этом содержит изучаемое слово, а высказывание Р выражает предполагаемый компонент значения этого слова. Так, если мы предполагаем, что в значение глагола приказывать (Х приказывает Y-у Z ) входит компонент "X cчитает, что Y обязан делать Z", мы спрашиваем информанта: «При условии, что высказывание Он приказал мне остаться истинно, истинно ли следующее высказывание: Он считает , что я должен остаться ?» Если положительный ответ на этот вопрос дают не менее 80% информантов, то это считается свидетельством того, что проверяемый семантический компонент действительно присутствует в составе значения исследуемого глагола.

Осложняющие факторы.

В свете изложенного может показаться, будто каждое слово имеет одно четкое и определенное денотативное значение, которое может быть задано строгим десигнативным правилом, в точности сообщающим нам, при каких условиях слово должно употребляться. Но в действительности дело обстоит вовсе не так просто.

Неоднозначность.

Многие слова (возможно, даже большинство слов) используются в более чем одном смысле. Cлово лук может применяться как для обозначения огородного растения со съедобной луковицей и съедобными трубчатыми листьями, так и для обозначения старинного оружия для метания стрел. Английское слово saw употребляется для обозначения как некоторого инструмента (пилы), так и в качестве формы прошедшего времени глагола see "видеть". Одна и та же последовательность звуков в таких случаях оказывается соотносимой с совершенно различными значениями, причем отсутствие какой-либо связи между этими значениями дает основание усматривать в этих и им подобных случаях не одно слово с разными значениями, а несколько разных слов, случайно совпадающих по форме (возможно, с некоторого момента; например, в слове лук 2 "оружие" исторически имелся носовой звук , совпавший впоследствии с обычным [u] в слове лук 1 "растение"). Такие слова называются омонимами, а соответствующий тип неоднозначности – омонимией. При другом типе неоднозначности, называемом многозначностью или полисемией, значения некоторого слова хотя и различны, но связаны между собой, или, иначе говоря, имеют существенную общую часть. Например, рус. создание и англ. creation может обозначать как сам процесс "созидания", так и его результат – "то, что создано". Слово кино может означать либо "фильм", либо "театр, в котором показывают фильмы", либо "род искусства, произведениями которого являются фильмы". Полисемия не разрушает тождества слова, которое рассматривается как целостная, но многозначная единица языка. Омонимия и полисемия, как правило, не создают путаницы; благодаря достаточному различию значений контекст обычно указывает на подразумеваемый смысл слова. Но в иных случаях значения столь близки друг другу, что говорящий, зная эти значения, может легко «соскальзывать» от одного к другому. Так, про человека, у которого на полках стоят тысячи физически различающихся книг, представляющих собой идентичные нераспроданные экземпляры публикации его рукописи, можно сказать, что у него есть одна книга или что у него есть тысяча книг, в зависимости от того, употребляется ли слово книга в значении типа (издание книги, воплощенное во множестве экземпляров) или в значении экземпляра (сам подразумеваемый физический предмет; это известное из семиотики противопоставление иногда передается без перевода: type – token). Это тот же автобус , который идет от метро мимо парка ? Некоторые скажут «да», некоторые – «нет». Но этот спор будет чисто словесным: если под «тем же автобусом» имеется в виду физически то же самое транспортное средство, то точный ответ, вполне вероятно, окажется отрицательным; если же подразумевается автобус того же маршрута, то ответ имеет полное право быть положительным. Когда встречаются такие случаи неоднозначности, то важно понять, что они могут быть разрешены путем тщательного различения разных смыслов, вкладываемых в употребляемое слово или словосочетание. Словесные споры возникают тогда, когда люди думают, что расходятся во мнении о фактах, тогда как в действительности их разногласия проистекают лишь из-за того, что отдельные ключевые слова имеют для спорщиков разные значения. Конечно, абсолютизировать семантические причины споров и конфликтов, как это делали представители популярной в 1930–1960-е годы в США школы «общей семантики» (основоположником ее был А.Кожибский, а наиболее значительными представителями – С.Хаякава и А.Рапопорт), не стоит, но разобраться, не скрывается ли за непониманием употребление языковых выражений в существенно различных значениях, бывает полезно почти всегда.

Наиболее распространенный тип неоднозначности имеет место при переносном употреблении слова. Острый нож – это такой нож, который хорошо режет, острый сыр реально не режет язык, но возникает такое чувство, как если бы он это делал. Слово лиса в буквальном употреблении обозначает вид млекопитающих, но в переносном употреблении (Он – хитрая лиса ) это слово обозначает коварного человека. Таким образом возникают пары типа англ. dining-room table "обеденный стол" – table of statistics "статистическая таблица"; your shadow "твоя тень" – he is a mere shadow of his former self "от него осталась одна тень"; a cool evening "холодный вечер", a cool reception "холодный прием"; higher in the sky "более высоко в небе" – higher ideals "высшие идеалы" и т. п. В большинстве подобных случаев контекст ясно определяет, является ли употребление буквальным или переносным.

Метафора.

Хотя переносно употребляемое слово приобретает по крайней мере одно добавочное значение и становится в этом смысле неоднозначным, переносные выражения часто позволяют нам говорить о вещах, для которых мы бы иначе не могли подобрать подходящих слов. Кроме того, они, как правило, более живые и сильные, чем буквальные выражения. В особенности это касается метафоры. В этом случае слово, которое словарно соотносится с одним предметом мысли, употребляется для обозначения другого предмета мысли. Говоря о сплетничающих языках пламени (англ. the gossip of flames , букв. "сплетни пламени"; в русском переводе метафор две, однако одна из них, «языки пламени», является привычной и слабо осознаваемой, такие метафоры называют также конвенциональными или «мертвыми» – о них говорится в следующем абзаце), Уолт Уитмен употребляет слово, относящееся к болтовне, разносящей слухи, для обозначения оживленного потрескивания огня. В случае метафорического употребления слова его фигуральное значение определяется сохранением некоторого сходства с буквальным смыслом этого слова и в отрыве от буквального смысла понято быть не может. Переносное значение метафоры Уитмена, описывающей шум, с которым мечутся языки пламени, прошло бы мимо нас, если бы мы не знали или не могли бы подумать о буквальном значении слова gossip "болтовня, слух, сплетня". Парафразы, предложенные здесь, не исчерпывают сложных отношений между буквальными и переносными значениями слов и, конечно, не могут воспроизвести тот психологический эффект видения слова, употребленного таким способом, при котором оно сталкивает нас с нашим предшествующим знанием его буквального значения. Это и есть то умножение семантического потенциала, которое столь характерно для метафоры.

Метафоры, которые начинают вновь и вновь употребляться в повседневной речи, имеют обыкновение терять свои буквальные значения; мы настолько привыкаем к ним, что идем прямо к их переносным значениям. Большинство людей, услышав англ. blockhead "болван, чурбан" (букв. "чурбанная голова"), думают непосредственно о ком-то тупоголовом, вообще не соотнося это слово ни с какой тупостью какого-либо настоящего деревянного чурбана. Так, слово blockhead потеряло творческую, образоформирующую функцию, характерную для метафор, и превратилось в «мертвую метафору». Многие слова столь пропитываются своими метафорическими употреблениями, что словари описывают в качестве буквальных значений то, что когда-то ранее было значениями переносными. Таково англ. hood "капюшон, капор, верх экипажа, хохолок птицы, крышка, чехол, колпак, капот двигателя", превратившееся в обозначение металлической поверхности, прикрывающей механизм автомобиля сверху. Старое значение слова hood "колпак" сохраняется, и его многочисленные переносные значения делают это слово «семантически сложным». Конечно, слово hood имеет также переносное употребление, как, например, в составе сложного слова hoodwink "ввести в заблуждение, обмануть, провести". В 17 в. слово explain "объяснять, толковать" еще сохраняло остатки своего буквального значения в латинском языке (из которого оно было заимствовано) – "раскрывать, развертывать", так что его можно было употреблять в предложении типа The left hand explained into the palm "Левая рука разжалась в ладонь". Сегодня первоначальное буквальное значение слова explain полностью уступило место значению, которое возникло как переносное расширительное употребление. Истории многих слов ярко демонстрируют, сколь значительную роль играет метафора в семантическом изменении.

Расплывчатость.

Наиболее досадные проблемы для семантики создаются таким осложняющим фактором, как расплывчатость (англ. vagueness). «Расплывчатое» – это противоположность «точному». Расплывчатые слова неточны по отношению к миру, который они призваны описывать. Но неточны они могут быть в нескольких различных отношениях.

Простейший тип расплывчатости создается отсутствием четкой границы между применимостью и неприменимостью слова. Один предмет отчетливо окрашен в желтый цвет, другой столь же отчетливо окрашен в оранжевый ; но где провести четкую разграничительную линию между ними? Желтым или оранжевым следует называть то, что лежит посередине? Или, быть может, мы должны ввести новое понятие желто-оранжевого цвета? Но это не разрешит указанную трудность, потому что встанет вопрос, где провести границу между оранжевым и желто-оранжевым и т.д. Когда сама природа дарит нам непрерывность, внутри которой мы хотим провести некоторое разграничение, то любая точка, в которой мы попытаемся это разграничение сделать, будет несколько произвольна. Использование именно «этого», а не «того» слова, по-видимому, предполагает ясную точку перехода, хотя в природе таковой нет. Скалярные (соотносимые с некоторой шкалой) слова – такие, как медленный и быстрый , легкий и трудный , твердый и мягкий , иллюстрируют этот тип расплывчатости.

Бывает так, что условия употребления слова описываются множественными критериями. Это не то же самое, что неоднозначность, при которой слово употребляется в нескольких разных смыслах. Но это также не означает, что для употребления слова должно выполняться некоторое множество условий, так как в нормальном случае это имеет место и без всякой расплывчатости. Выше уже упоминалось о трех условиях употребления слова треугольник , но слово треугольник является не расплывчатым, а точным. Под «множественностью критериев» имеется в виду тот факт, что не существует никакого единого набора условий, которые задавали бы его употребление в том же смысле, в котором три упомянутых выше условия задают употребление слова треугольник ; более того, может статься, что не существует вообще ни одного такого условия, которое обязано выполняться для того, чтобы употребление слова было возможным. Существа, которых мы называем собаками , как правило, бывают покрыты шерстью, способны лаять, виляют хвостами, бегают на четырех лапах и т.д. Но собака о трех лапах все же остается собакой; собака, не умеющая лаять, также может оставаться собакой (такова африканская порода басенджи) и т.д. Признак A может отсутствовать, пока наличествуют признаки B, C и D; признак B может отсутствовать, пока наличествуют признаки A, C и D и т.д. Ни один из них не является необходимым; достаточно комбинации других. Здесь рушится само различие между отличительными и сопроводительными признаками; вместо этого мы имеем некоторое множество, своего рода кворум (необходимое число) характеристик, наличие которых необходимо для того, чтобы данное слово было применимо к данному предмету. Для того чтобы объявить заседание сената открытым, необходим кворум сенаторов, но нет такого сенатора, присутствие которого было бы необходимым при наличии минимального необходимого числа других сенаторов. Это и есть требование кворума.

Картину дополнительно усложняют следующие обстоятельства. (1) Иногда нет никакого определенного числа признаков, образующих этот множество-кворум: все, что мы можем сказать, это то, что чем в большей степени признаки данного предмета обладают свойством «Х-овости», тем более мы склонны использовать для его обозначения слово «X». (2) Нельзя сказать также, чтобы все эти признаки имели одинаковый вес. Говоря, что кто-то умен (intelligent), мы придаем способности к решению новых задач больший вес по сравнению с памятью. (3) Некоторые признаки могут присутствовать в различной степени: так, практически каждый способен как-то справляться с решением задач, однако чем выше степень этой способности, тем выше ум (intelligence). Чем более выражен признак «Х-овости», тем с большей уверенностью мы говорим о применимости слова «X».

Расплывчатым может быть не только то слово, которому мы пытаемся дать определение; слова, посредством которых мы это определение даем, также могут быть расплывчатыми. Англ. слово murder означает "deliberate killing" ("умышленное убийство") в отличие от manslaughter "кровопролитие", при котором убийство является непредумышленным или происходит в результате несчастного случая; но достаточно ли для признания действия произвольным, чтобы оно было намеренным, или надо еще, чтобы оно было продуманным (заранее запланированным)? Да и когда, вообще, можно назвать нечто убийством? Если кто-то допускает смерть другого по халатности или не спасает другого в ситуации, где мог бы спасти, то убил ли он его? Убивает ли мужа жена, доводя его до самоубийства? Впечатление точности, возникающее при построении строго сформулированного определения, может быть иллюзорным, ибо та расплывчатость, которая характеризовала толкуемое слово, может снова проявить себя в значениях слов, с помощью которых мы пытаемся построить определение, так что ни от какой расплывчатости мы на самом деле не избавимся.

Иногда нам, в практическом плане, и не нужно стремиться к большей точности. Когда кто-нибудь говорит: Коридор уходит в глубину здания , то несочетаемость глагола уходить с обозначением стационарного объекта ничуть не мешает пониманию. Иногда нам действительно надо было бы выражаться поточнее, но состояние наших знаний не дает нам возможности что-либо уточнить. Тем не менее расплывчатые описания в большинстве случаев все же лучше, чем полное отсутствие описаний; утверждавший когда-то обратное австрийский философ Л.Витгенштейн (тезис его Логико-философского трактата гласит: «О чем невозможно говорить, о том следует молчать») к концу жизни отказался от своей радикальной позиции.

Значение предложений.

Слова и словосочетания соединяются друг с другом, образуя предложения – семантические единицы, которые мы чаще всего употребляем в обыденной речи. Слова в предложении должны сочетаться по определенным грамматическим правилам, своим для каждого языка. Например, в английском предложении должен присутствовать грамматический минимум, состоящий из подлежащего и сказуемого. Цепочка слов Walking eat sat quiet (возможный букв. перевод «Гуляя кушают сидел спокойный») состоит из слов, но не образует английского предложения, уже хотя бы потому, что в ней нет подлежащего. В добавление к этим минимальным требованиям иметь значение обязаны именно предложения как целостные единицы, а не просто образующие их слова. Saturday is in bed «Суббота находится в постели» состоит из слов, и эти слова образуют грамматически правильное предложение, но это предложение скорее всего будет воспринято как бессмысленное.

Подобно тому как слова именуют вещи (вещи в широком смысле, включая качества, отношения, действия и т.д.), так же и предложения именуют то, что можно назвать положениями вещей. Кошка лежит на коврике именует одно положение вещей, а Собака лежит на коврике именует другое положение вещей. Конечно, существуют и такие предложения, которые не описывают никаких положений вещей: мы знаем, что значит Кошка залаяла , хотя это предложение не описывает никакого существующего (и, насколько нам известно, никакого существовавшего ранее) положения вещей. Предложения обозначают не только реальные положения вещей, но и возможные (или, избегая неоднозначного термина «возможные», можно сказать, «вообразимые положения вещей», хотя термин «вообразимые» несет с собой новые трудности). Предложение не обязано именовать никакого настоящего или прошедшего положения вещей, однако, когда мы употребляем предложение, мы должны знать, какое положение вещей должно было бы именоваться нашим предложением, если бы такое положение вещей существовало. Мы считаем, что предложение Saturday is in bed бессмысленно, потому что не существует такого мыслимого положения вещей, которое могло бы в принципе описываться этим предложением. Будучи не в состоянии помыслить такое положение вещей, мы говорим: «Это не имеет никакого смысла», «Это нелепость» или «Это бессмысленно».

Внутренне противоречивые предложения бессмысленны потому, что нет никакого возможного положения вещей, которое они могли бы описывать. Предложение Он нарисовал квадратный круг внутренне противоречиво потому, что определения слов квадратный и круг несовместимы друг с другом. Я собираюсь изменить прошлое внутренне противоречиво потому, что прошлое относится к тому, что уже произошло, а то, что человек собирается делать, относится к будущему.

Предложения, содержащие так называемые категориальные ошибки, бессмысленны, хотя могут не содержать никакого прямого противоречия. Красное принадлежит к категории цвета, круглое – к категории очертаний. Удары грома принадлежат к категории физических явлений, мысли – к категории ментальных событий. Все это принадлежит к категории временных вещей или сущностей, тогда как числа и философские универсалии принадлежат к категории невременных сущностей. Всякая попытка, при которой свойство, относящееся к одной категории, приписывается предмету, относящемуся к другой категории, ведет к бессмыслице. Если мы скажем Суббота не находится в постели , то это будет категориальной ошибкой. Она заключается не в том, что субботе в большей мере свойственно не находиться в кровати, чем находиться в кровати; она заключается в том, что понятие нахождения в кровати вообще не применимо к дням недели. Подобным же образом бессмысленно предложение Число 7 – зеленое , поскольку прилагательное зеленый приложимо лишь к физическим предметам, а не к числам. Столь же бессмысленны благодаря наличию категориальных ошибок такие предложения, как Квадратичные неравенства пойдут на лошадиные скачки , Теории поедают кислотность , Зеленые идеи яростно спят , Она услышала цвет , Синий есть простое число .

Литература:

Шмелев Д.Н. Проблемы семантического анализа лексики . М., 1973
Новиков Л.А. Семантика русского языка . М., 1982
Бендикс Э. Эмпирическая база семантического описания
Найда Ю.А. Процедуры анализа компонентной структуры референционного значения . – В кн.: Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XIV. М., 1983
Катц Дж. Семантическая теория . – В кн.: Новое в зарубежной лингвистике. Вып. Х. М., 1985
Васильев Л.М. Современная лингвистическая семантика . М., 1990
Степанов Ю.С. Семантика . – Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990
Апресян Ю.Д. Избранные труды , т. 1. Лексическая семантика. Синонимические средства языка. М., 1995
Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание . М., 1995

Каждое слово в языке характеризуется определенным набором семантических отношений, в которые оно может вступать с другими словами в тексте. Набор семантических отношений, присущий данному слову, связывает его значение со значениями других слов в пределах речевого отрезка. Информация о количестве и содержании семантических отношений, связывающих денотативное и сигнификативное значение данного слова с денотативными и сигнификативными значениями других слов в тексте, входит в качестве основной части в особый слой значения слова — синтаксический слой, или синтактику слова.

Синтактика знака - это информация о правилах соединения знака с другими знаками в тексте. Для представления этой информации в семантической теории необходимы специальные метаязыковые средства. Средства эти разнообразны.

Наиболее распространенным способом графического представления семантического отношения между значениями слов является представление его в виде направленной дуги или стрелки, связывающей между собой точки, или узлы, соответствующие значениям слов. Отношение получает некоторую помету, символизирующую семантическое содержание данного отношения. Такому графическому способу представления отношений соответствует представление отношения в виде, характерном для классической аристотелевской логики: a R Ь, где а и b — значения слов, a R — отношение между ними.

При таком подходе к описанию семантических отношений перед исследователем встает задача выработки конечного набора семантических отношений,с помощью которых можно было бы отразить все реальное многообразие смысловых связей, в которые вступают значения слов во фразах языка. Это предполагает переход от максимально конкретной интерпретации смысловой связи между словами к интерпретации обобщенной. Содержательные отношения,возникающие между словами в конкретном фрагменте текста, зависят от семантики данных конкретных слов. В этом смысле отношения между словами во фразах Мальчик спит, Мальчик болеет и, например, Мальчик ждет ни в коем случае не идентичны.

В разных системах формально-семантического описания выделяются разные наборы СО (семантических отношений). Так, в падежной грамматике Ч. Филлмора выделяется 6 семантических описаний, называемых «глубинными падежами»:

1. 1. Агентив (А) — падеж одушевленного инициатора действия.
2. 2. Инструменталис (I) — падеж неодушевленной силы или предмета, который включен в действие или состояние, называемое глаголом, в качестве его причины.
3. 3. Датив (D) — падеж одушевленного существа, которое затрагивается состоянием или действием, называемым глаголом.
4. 4. Фактитив (F) — падеж предмета / существа, кот.возникает в результате действия или состояния, называемого глаголом.
5. 5. Локатив (L) — местоположение или пространств.ориентация действия или состояния, называемого глаголом.
6. 6. Объектив (О) — семантически наиболее нейтральный падеж: что-либо, что может быть обозначено существительным, роль которого в действии или состоянии, которое называет глагол, определяется интерпретацией самого глагола.

В книге Ю. Д. Апресяна выделено 25 семантических отношений. Эти различия объясняются тем, что в зависимости от цели, для которой разрабатывался соответствующий метаязык, исследователь останавливался на том или ином уровне обобщения конкретных содержательных отношений, наблюдаемых между словами, синтаксически связанными в тексте.

Для таких систем семантического описания, в которых значения слов представляются в виде элементарных смысловых единиц (сем), связанных элементарными семантическими отношениями естественно встает вопрос: как соотносятся между собой два множества — множество семантических отношений между значениями слов во фразе и множество отношений между семантическими компонентами в составе толкования слова? На этот вопрос в принципе может быть два ответа:

1. 1) СО между семами в описании значения слова и СО между значениями слов в тексте - это два разных, не связанных между собой набора СО;
2. 2) все СО между значениями слов в тексте могут быть сведены к минимальному количеству СО, составляющему синтаксис метаязыка для описания значения слов.

Только второй ответ на этот вопрос соответствует задаче построения интегрального семантического описания языка. Такое описание предполагает, что фразы, признаваемые имеющими одно и то же значение, должны получить тождественные описания. Но если семантические отношения между словами никак не соотносятся с семантическими отношениями между семантическими компонентами, то мы не сможем дать одинаковые репрезентации синонимичным фразам.

Количество элементарных семантических единиц (сем) меньше количества описываемых с их помощью слов. Точно так же и количество семантических отношений между семами меньше количества отношений между значениями слов во фразе.

В языке для описания значений слов, предложенном Ю. Д. Апресяном между семами устанавливается всего восемь элементарных СО (ЭСО):

• - субъекта,
• - объекта,
• - контрагента,
• - содержания,
• - места,
• - времени,
• - количества
• - определительное.

Те же отношения мы видим и среди семантических отношений, устанавливаемых между значениями слов в тексте. Но кроме них есть и другие, например отношение адресата. Откуда возникают эти дополнительные по отношению к основным отношения? Все такие отношения являются производными от базовых элементарных отношений. Они могут быть проинтерпретированы в терминах элементарных семантических единиц (ЭСЕ) и ЭСО. Так, отношение «адресат» может быть проинтерпретировано с помощью ЭСО субъекта и объекта и ЭСЕ "каузировать" и "иметь информацию":адресат — это субъект вызванного кем-то информационного процесса.

добиться того, что путь к ее решению в пространстве поиска будет минимальным.

Альфа-бета алгоритм позволяет уменьшить пространство состояний путем удаления ветвей, неперспективных для успешного поиска. Поэтому просматриваются только те вершины, в которые можно попасть в результате следующего шага, после чего неперспективные направления исключаются. Альфабета алгоритм нашел широкое применение в основном в системах, ориентированных на различные игры, например, в шахматных программах.

Продукционная модель привлекает разработчиков своей наглядностью, высокой модульностью, легкостью внесения дополнений и изменений и простотой механизма логического вывода.

В ряде систем искусственного интеллекта используют комбинации сетевых и продукционных моделей представления знаний. В таких моделях декларативные знания описываются в сетевом компоненте модели, а процедурные знания - в продукционном.

К достоинствам продукционной модели можно отнести: модульность структуры, естественность вывода (аналогия с рассуждениями человекаэксперта), простота модернизации и расширения (для внесения изменений в структуру, а, следовательно, и в процесс обработки, достаточно изменить правило).

8.3. Семантические сети. Виды отношений

Термин семантическая означает смысловая, а сама семантика - это наука, устанавливающая отношения между символами и объектами, которые они обозначают, т.е. наука, определяющая смысл знаков.

В основе семантических моделей лежит понятие сети, образованной помеченными вершинами и дугами. Вершины сети представляют некоторые сущности (абстрактные или конкретные объекты, процессы, события, явления), а дуги - отношения между сущностями, которые они связывают (связи типа «это», «имеет частью», «принадлежит» и т.п.). Наложив ограничения на описание дуг и вершин, можно получить сети различного вида. Если вершины не

имеют собственной внутренней структуры, то соответствующие сети называются простыми . Если вершины обладают некоторой структурой, то такие сети называютиерархическими .

Характерной особенностью семантических сетей является обязательное наличие трех типов отношений: класс - элемент класса ,свойство - значение ипример элемента класса .

В самом общем случае сетевая модель - это информационная модель предметной области. В сетевой модели представляются множество информационных единиц (объекты и их свойства, классы объектов и их свойств) и отношения между этими единицами.

В зависимости от типов отношений между информационными единицами различают сети:

♦ классификационные, в которых используются отношения (типа часть-целое, род, вид, индивид), описывающие структуру предметной области, что позволяет отражать в базах знаний разные иерархические отношения между информационными единицами;

♦ функциональные (их часто называют вычислительными моделями), позволяющие описывать процедуры «вычислений» одних информационных единиц через другие;

♦ каузальные (называемые также сценариями), использующие причин- но-следственные отношения, а также отношения типа «средство - результат», «орудие - действие» и т.п.

♦ смешанные, использующие разнообразные типы отношений.

Если в сетевой модели допускаются отношения различного типа, то ее обычно называют семантической сетью.

Важной чертой семантических сетей является возможность представлять знания более естественным и структурированным образом, чем это делается с помощью других формализмов.

Виды отношений

При разработке представлений в виде семантических сетей важную роль играют следующие отношения:

♦ « является », отражающее принадлежность объекта некоторому классу объектов;

♦ « имеет », указывающее на то, что одно понятие представляет часть

♦ « есть », указывающая на то, что одно понятие служит атрибутом дру-

Можно предложить несколько классификаций семантических сетей, связанных с типами отношений между понятиями. По количеству типов отношений сети делятся на однородные (с единственным типом отношений) инеоднородные (с различными типами отношений). По типам отношений их можно классифицировать какбинарные (в которых отношения связывают два объекта) и n-арные (в которых есть специальные отношения, связывающие более двух понятий).

Семантические отношения бывают:

♦ Лингвистическими (глагольными, атрибутивными и падежными) - отображают смысловую взаимосвязь между событиями, между событиями и понятиями или свойствами. Они бывают глагольными, атрибутивными и падежными.

♦ Логическими - операциями, используемыми в алгебре логики (дизъюнкция, конъюнкция, инверсия и импликация).

♦ Теоретико-множественными -отношениями подмножества,

части целого, множества и элемента.

♦ Квантифицированными - логическими кванторами общности и существования. Они используются для представления таких знаний как «Существует работник А, обслуживающий склад В» и т.д.

Наиболее часто в семантических сетях используются следующие отношения:

♦ связи типа «часть - целое» («класс - подкласс», «элемент - множество» и т.п.);

♦ функциональные связи (определяемые обычно глаголами «производит», «влияет» и т.п.);

♦ качественные связи (больше, меньше, равно и т.д.);

♦ пространственные связи (далеко от, близко от, за, под, над и т.п.);

♦ временные связи (раньше, позже, в течение и т.д.);

♦ атрибутивные связи (иметь свойство, иметь значение и т.п.);

♦ логические связи (и, или, не);

♦ и другие.

Проблема поиска решения в базе знаний типа семантической сети сводится к задаче поиска фрагмента сети, соответствующего некоторой подсети, соответствующей поставленному вопросу.

8.4. Фреймы. Их примеры, виды, структура. Сети фреймов, наследование свойств

Автором теории фреймов является профессор Массачусетского технологического института Мервин Минский, который в 70-е гг. предложил фрейм как структуру знаний для восприятия пространственных сцен. В основе этой теории лежат психологические представления о том, как мы видим, слышим и концентрируем воспринимаемое. Сам Минский считал теорию фреймов скорее теорией постановки задач, чем продуктивной теорией, и суть ее излагал следующим образом. Каждый раз, попадая в некую ситуацию, человек вызывает из своей памяти соответствующую ситуации структуру, именуемую фреймом. Минский определил фрейм как единицу представления знания (абстрактного образа или ситуации), заполненную в прошлом, детали которой по необходимости изменяются и уточняются применительно к ситуации. Каждый фрейм может быть дополнен различной информацией, касающейся способов применения данного фрейма, последствий этого применения и т.п. Например, образ жизни каждого человека - это, большей частью, череда типовых ситуаций, различающихся каждый раз в деталях, но в общем и целом повторяющихся.

Фрейм - это структура знаний (т.е. декларативное представление), предназначенная для предоставления некоторой стандартной ситуации. С каждым фреймом ассоциируется разнообразная информация (в том числе и процедуры). Фрейм можно представить в виде сети, состоящей из вершин и отношений (дуг). Родственные фреймы связаны в систему фреймов. Система содержит описание зависимостей (причинных, временных и т.п.) между входящими в нее фреймами. Для выражения указанных зависимостей фреймы, входящие в систему, имеют общее множество слотов. Представление зависимостей в явном виде позволяет предсказать переход от одного состояния к другому, зависимому от него, состоянию и осуществить этот переход эффективно.

Для фреймовой модели характерно:

♦ представление знаний в виде достаточно крупных, содержательно завершенных единиц, называемых фреймами;

♦ иерархическая структура фреймов, где иерархия основана на степени абстрактности фреймов;

♦ совмещение во фреймах декларативных и процедурных знаний. Модель фрейма является достаточно универсальной, поскольку позволяет

отобразить все многообразие знаний о мире через следующие виды фреймов:

♦ фреймы-структуры , для обозначения объектов и понятий (заем, залог,

вексель);

♦ фреймы-роли (менеджер, кассир, клиент);

♦ фреймы-сценарии (банкротство, собрание акционеров, празднование

♦ фреймы-ситуации (тревога, авария, рабочий режим устройства)

♦ и другие.

Фрейм имеет иерархическую структуру: на верхнем уровне располагаются фиксированные характеристики ситуации, на последующих уровнях (в так называемых «слотах» - отсеках) - уточняющая и конкретизирующая информация. Различают также пользовательское и машинное представление фреймов.

С точки зрения пользователя различают три уровня общности фреймов:

а) скелетный, пустой фрейм (шаблон), превращаемый после его заполнения в общее или конкретное понятие;

б) фрейм общего понятия (прототипили образец)- шаблон, заполнен-

ный не конкретными значениями, константами, а переменными;

в) фрейм конкретного понятия (экземпляр)- прототип, заполненный конкретными значениями, константами.

Фреймы-образцы хранятся в базе знаний, а фреймы-экземпляры создаются для отображения реальных фактических ситуаций на основе поступающих данных.

Структура фрейма может выглядеть следующим образом:

Ту же запись можно представить в виде таблицы, содержащей дополнительные столбцы для описания типа слота и возможного присоединения к тому или иному слоту специальных процедур, что допускается в теории фреймов.

Имя фрейма

Внутреннее (машинное) представление фрейма имеет более сложную организацию и содержит средства для создания иерархии фреймов, их взаимодействия, обмена информацией, порождения конкретных фреймов из общих и общих фреймов из скелетных.

При конкретизации фрейма ему и его слотам присваиваются конкретные имена, а затем слоты заполняются значениями. Переход от исходного фреймапрототипа к фрейму-экземпляру может быть многошаговым (за счет постепенного уточнения значений слотов).

Имя фрейма - это идентификатор, присваиваемый фрейму, уникальный во всей фреймовой системе. Фрейм состоит из произвольного числа слотов, часть из которых определяется системой.

Имя слота - это идентификатор слота, уникальный в пределах фрейма. Во фреймовых системах иерархического типа, основанных на отношениях «абстрактное - конкретное» создаются указатели наследования, которые

показывают, какую информацию об атрибутах слотов верхнего уровня наследуют слоты с такими же именами во фреймах нижнего уровня.

Указатель атрибутов слота - это указатель типа данных слота. К таким типам относятся FRAME (указатель); INTEGER (целое); REAL (вещественное); BOOL (булево); LISP (присоединенная процедура); TEXT (текст); LIST (список); TABLE (таблица); EXPRESSION (выражение) и др.

Каждый слот предназначен для заполнения определенной структурой данных (в скелетном фрейме все они пусты, кроме первого, который имеет значение).

Значение слота - значение, соответствующее типу данных слота и удовлетворяющее условиям наследования. Значением слота может быть практически все, что угодно: числа или математические соотношения, тексты на естественном языке или программы, правила вывода или ссылки на другие слоты данного фрейма или других фреймов (сети фреймов).

У фреймовых моделей представления знаний нет специального механизма управления выводом и пользователь должен создавать его сам. Для этого используется три способа управления выводом: с помощью механизма наследования, демонов и присоединенных процедур.

Наследование свойств , заимствованное из теории семантических сетей, является важнейшим свойством теории фреймов. Во фреймах (как и в семантических сетях) наследование происходит по AKO-связям (A-Kind-Of = это ). Слот AKO указывает на фрейм более высокого уровня иерархии, откуда неявно наследуются, т.е. переносятся значения аналогичных слотов.

Существуют несколько способов получения слотом значений во фреймеэкземпляре.