Интервью с врачом-терапевтом - ручьевым валерием петровичем. Чем Вы занимаетесь в свободное время? И последнее нравится больше

Из газеты "Калуга и Калужане" №14 (39) ноябрь 2005 г.

Дважды за последний месяц в Калуге врач Валерий Петрович Ручьев провёл сегментарную биоэлектронную диагностику у пациентов. После одного из приёмов журналистам газеты "Калуга и калужане" удалось побеседовать с ним.

Валерий Ручьев :
"Уверен , в Калуге результаты лечения будут прекрасные !

Я военный врач в запасе - проходил службу и работал в лечебно-профилактических учреждениях Министерства Обороны СССР и РФ.
Медицинский стаж - около 30 лет. Приходилось заниматься профилактикой и лечением заболеваний среди военнослужащих ВС, в том числе и инфекционных. Последнее направление - терапия общей практики. В 1996 году познакомился с биологически активными добавками. Увидел в этом направлении рациональное зерно. Опробовал и познакомился с продукцией более 20 фирм, пока не дошел до продукции корпорации "ТЯНЬШИ". И вот уже четыре года я работаю только с продукцией "ТЯНЬШИ", результаты просто замечательные.

Попробовал Антилипидный чай "Тяньши", Кордицепс - через две недели все ушло - препараты работают отлично! Продукт "Тяньши" мирового уровня. Я диагностировал большое количество людей, в том числе с онкологическими заболеваниями, и практически везде видел положительный эффект от применения биологически активных добавок "Тяньши".

Вы спрашиваете о диагностической установке? Расскажу подробно. В 2000 году я прошел обучение по современным методам рефлексотерапии и традиционной диагностики: биорезонансной терапии и вегетативно-резонансному тестированию. Это было на базе одного из Московских вузов, где есть кафедра соответствующего направления. Интерес к этим разработкам проявляется во всем мире.

В апреле этого года в Москве прошла 11-я международная конференция по применению биорезонансной терапии. В частности, отечественными учеными создан лечебно-диагностический комплекс. Я из большого аппаратно-программного комплекса использую диагностический модуль (аппарат "Мини-эксперт-ПК") - он компактный, вы видите, я его привез сюда, он позволяет оперативно делать диагностику и тестирование препаратов.

У большого комплекса время обследования занимает несколько часов и стоимость обследования несоизмеримо выше. Использование диагностического модуля при работе с БАДами - обследование, подбор препаратов и выдача рекомендаций по применению препаратов занимает примерно 60 минут, а его стоимость более доступна для пациентов.

Почему сегментарная диагностика? Потому, что излучается состояние сегментов спинного мозга. Технология проста.
Во-первых, подкупает отсутствие предварительного собеседования с пациентом (сбор анамнеза). Пациент снимает носки, ставит босые ноги на ножные пластины, берет в руки цилиндрические электроды и одевает лобные - три пары электродов - измерение продолжается около 4-х минут. Аппарат сопряжен с компьютером, данные обрабатываются и распечатываются на принтере - результат оформляется в виде цветных распечатков-фантомов.

Изучается электропроводность кожи и токопроводящих путей. В норме - это одни параметры, при патологических отклонениях они изменяются. Разработчики для наглядности и доступности восприятия изменений параметров предложили цветную шкалу, где отображаются патологические нарушения, предпатологические, функциональные нарушения, физиологическое напряжение. За короткое время изучается состояние отдельных органов, систем и всего организма в целом.

Также мы осуществляем подбор препаратов (в частности БАДов) на биоэнергетическое соответствие пациентам. В этом достоинство прибора. Мы не говорим, как в поликлинике - попейте этот препарат недельку, не поможет - мы выпишем вам другой. Но человек заплатил деньги за лекарство, часто дорогое. Вдобавок, лекарство оказывает побочное действие - это "удар" по печени и другим органам. Вот только что приходила пациентка, принесла три препарата. Два из них не эффективны, и она подтверждает это - жалуется, что когда их принимает, возникают "глухие" запоры. А одно лекарство помогает, после его приема ощущается облегчение состояния. Методика позволяет тестировать не только фармпрепараты, БАДы, гомеопатические, лекарственные препараты, но и ювелирные украшения.

Обычно в начале лечения назначаются препараты для очищения организма от шлаков, свободных радикалов и т.д. К тому же, мы зачастую неправильно питаемся, когда-то принимали антибиотики, принимали какие-то фармокологические препараты, у которых, как правило много побочных действий и противопоказаний и поэтому они нам не столько помогали, сколько вредили. Организм необходимо от этого избавить (этап очищения), потому что лечебный препарат не сможет "пробиться" к органу, "поработать" с нужными клетками. Заболевания могут возникать и при дефиците тех или иных микро- и макро- элементов, витаминов и пр. в организме.

Поэтому на втором этапе назначаются препараты, содержащие эти недостающие элементы (этап восполнения). Третий этап - восстановление - назначаются комплексные препараты, обладающие фармокологическими свойствами и помогающие восстановить организму процессы саморегуляции. Через три месяца рекомендуем пройти повторную диагностику. Мы проанализируем динамику и вносим коррекцию в процесс оздоровления.

Отдельный разговор о западной медицине и восточной (назовём её так). Западная медицина характеризуется следующим подходом: мы принимаем лекарства, когда болит. В тибетской (восточной) иначе - мы пьём препараты заранее, чтобы до болезни даже не допустить. Многочисленные примеры показывают, если человек принимал назначенные препараты, срабатывает "железно". Состояние улучшается, внешне человек лучше выглядит и, соответственно, меняется картинка при диагностике: уходят цвета, характеризующие патологию и другие нарушения. Когда пациенты заходят ко мне в кабинет, я вижу их просветленные лица, блеск в глазах, бодрость. энергичность.

Вы просите рассказать некоторые случаи из врачебной практики. Скажу сразу, часто встречаются случаи, когда традиционная западная медицина не может справиться с ситуацией, а восточная, в частности, китайская справляется здорово. Вот, например, такой случай. У девочки 4-х лет с рождения были эпилептические припадки. Куда бы родители не обращались - нигде не могли получить помощи. После диагностики, был назначен комплекс препаратов, в частности эффективно помог "Биокальций для улучшения мозговой деятельности "Тяньши.

Через две недели припадки исчезли. Этот случай стал для меня своего рода потрясением. Недавно я созванивался с семьей девочки - всё в порядке. Ребёнок пошёл в школу, случаи припадков не повторялись. Или недавний случай с онкологией, тоже выдающийся. Месяц назад ко мне пришла сестра пациентки, пригласила на дом к больной 55 лет. Той поставили диагноз - онкология (3-й степени) Проблема зашла очень далеко, дышать ей было тяжело, мучила бессонница, из лёгких откачивали жидкость последние 8 месяцев.

Через месяц после приёма комплекса препаратов "Тяньши" - результаты хорошие, приём препаратов продолжает. Химиотерапию пациентка перенесла легко, анализы крови - близки к норме. Она легко дышит, боли ушли. Я думаю, здесь со временем всё будет нормально.

Я работаю в Московском центре "Гармония". Центр создал филиал в Калуге. Приезжаю я в Калугу пока раз в 2 недели, приём - по предварительной записи. Уверен, что в Калуге результаты лечения так же будут прекрасные.

Мы хотим знакомиться и знакомить читателей сайта с коллегами – представителями разных подходов и носителями разных терапевтических концепций, – которых объединяет профессионализм и вовлечённость в работу. Представляем вашему вниманию беседу с Фёдором Коноровым – о двух самых важных в терапии вещах, о том, как поддержать супервизанта, зачем нужны этические кодексы, что такое любовь и немного об инопланетянах.
Фёдор – психолог , гештальт-терапевт, супервизор; ассоциированный тренер программы Московского Гештальт-Института; член общества практикующих психологов “Гештальт-подход”; сооснователь психологической мастерской “Хорошие отношения”; преподаватель Института Психоанализа.

Фёдор, какие, как вы считаете, основные целительные факторы терапии?

Я думаю, что есть даже один фактор, а другие являются вспомогательными, второстепенными. Это осознавание. А если мы говорим про гештальт-терапию, то это можно сформулировать как осознавание в отношениях.

В отношениях с другим человеком?

Да, в данном случае в отношениях с терапевтом .

Осознавание – это что-то когнитивное?

Я как раз думаю, что когнитивное в осознавании – это только одна из частей. Жалко было бы сводить само понятие только к ней. Оно может быть и когнитивное, то есть я могу осознавать, как течёт моё мышление, какие мысли я думаю. Я могу осознавать чувства, тело. Мне кажется важным как раз не делать что-то из этого приоритетным. И если мы говорим про гештальт-подход, то одно время бывшее тенденцией превознесение чувств тоже является ошибочным.

Целостное осмысление?

В словах начинаются тонкости. Когда я говорю про осмысление, я больше подразумеваю интеллектуальный процесс. Для меня осознавание – это когда я в потоке своей жизни делаю некое усилие и могу вдруг обнаружить, что сейчас со мной происходит. И осмысление – не совсем верное название, ведь если я чувствую своё тело, я могу назвать это чувствованием, ощущением.

Это переводится в слова? В терапии важно проговаривать эти вещи? Например, «я чувствую себя напряжённо». Или достаточно это просто заметить? Нужно ли вербализовать?

Смотря для чего. Когда мы говорим о терапевтическом процессе, то, мне кажется, вербализация и помощь терапевта в этом процессе являются важными, потому что через вербализацию мы формируем или обучаем клиента некоему языку и тогда мы можем обращаться к разным частям опыта. Но, в принципе, это скорее то, что обслуживает процесс осознавания – называние не является целью.

Слова для контакта нужны?

Да. Это привычная модальность и я думаю, что в терапии проще опираться на привычную модальность. Это не значит, что она лучше, потому что есть, например, телесная терапия, которая больше работает через телесную модальность. Это не хуже и не лучше. Каким-то клиентам это сложно и не подходит, потому что это слишком чуждая, опасная модальность.

Мы знаем, что вы преподаёте, даёте супервизии, работаете с клиентами. А что вам нравится больше всего – преподавать, быть терапевтом для ваших клиентов или супервизировать?

Мне нравится и то, и другое, и третье. Мне точно важно сохранять в большем объёме терапевтическую практику, причём с клиентами не из обучающих программ, так как часть моих клиентов – те, кто учатся терапии, психологи . От этого я точно не готов отказаться в пользу чего-то другого. Процентов 70 сейчас у меня сейчас занимает такая работа, преподавание – 5-7 процентов времени. Я разделяю для себя преподавание на лекционное – в институте – и обучение гештальт-терапевтов, которое неотделимо от терапевтического процесса.

И последнее нравится больше?

Да, мне ближе такой формат. В нём больше азарта, интереса. Хотя лекционный формат кажется мне тоже очень важным – без теоретической части развиваться невозможно.

У вас прозвучало, что есть разница между клиентами, которые приходят по обязательству, то есть должны прийти на терапию по контракту и, условно говоря, клиентами «с улицы». То есть психологи-клиенты – это специфические клиенты?

Да, конечно.

А в чём специфика?

Это люди чаще более подготовленные, погружённые в процесс и в этом есть свои плюсы и свои сложности. Хорошее – то, что у них есть привычка к обращению внимания на себя, к осознаванию. Сложность в том, что часто на первичном этапе обучения психологии теряется непосредственность реакций, интерпретации и построения на какое-то время заменяют некий первичный отклик. Иногда приходится иметь дело с концепциями вместо осознавания непосредственного состояния.

Кто-то сказал, что клиент-психолог становится клиентом через год. Вы согласны?

Сложно сказать, потому что приходят люди на разных этапах подготовки – есть люди, которые уже посетили массу программ, а есть те, кто только начал заниматься.

Вы сказали, что вам больше всего нравится терапевтическая работа. Вы давно это делаете. Вы не устали? И если да, то что вы с этим делаете?

Нет, я не чувствую, что устал. Для меня важно, что терапевтический процесс очень сопряжён с моим личным развитием и в этом плане профессиональная и личная жизнь идут бок о бок. В моей жизни появляются темы, которые я пытаюсь понять через терапевтическую работу, личную терапию. Плюс у меня всегда есть какое-то обучение, курсы, циклы.

Первая часть ответа: они могут вредить так же, как другие люди. Вторая часть: я считаю, что если человек меня не бьёт, не отбирает имущество, то в принципе навредить он мне не может. То есть словами навредить нельзя. То есть можно, но кто тогда вредит? Как я использую слова, что они мне вредят?

Это очень радикальная позиция – получается, что мы не можем влиять друг на друга. И вся ответственность за то, что я сейчас с вами делаю, лежит на вас.

То, что происходит в контакте между нами, это нечто, что мы создаём вместе. В этом смысле мы стараемся учитывать состояние другого человека. Но в конечном счёте я же использую слова другого человека, чтобы мучиться от них. Мне это кажется очень важным. Терапевты любят друг друга пугать страшными фразами вроде: «Не делай так, а то клиент разрушится». Да, мы можем делать что-то, что невыносимо для клиентов, но это потому, что они так устроены, пришли из такого опыта. Здесь важным является способность терапевта сопереживать и сочувствовать клиенту и, исходя из этого, делать выбор НЕ говорить о чем-то, подбирать слова. Мне кажется лучше когда этот выбор делается так, а не в соответсвии с какими-то запретами и нормами.

Если только это не нарушает этические принципы?

Да. Эти вещи потому и записаны в этических кодексах, что они однозначно агрессивны. Но мне кажется, что этический кодекс написан о том, что не надо делать, чтобы терапия не разрушилась. Кодекс охраняет терапевтический процесс .

Как вы относитесь к сеттингу? Что в нём важно? Что терапевтично?

Есть два фактора, которые делают терапию терапией – это процесс осознавания и сеттинг. Мы договариваемся, что мы осознаём в рамках определённых условий. На мой взгляд, придерживаться сеттинга принципиально важно. Я к этому отношусь очень строго.

Есть мнение, что людям, которые выбирают нашу профессию, свойственна повышенная личная агрессивность. Что вы об этом думаете?

Не знаю, не слышал о таком мнении. Я думаю, людям терапевтической профессии свойственна депрессивность. И если придерживаться мнения, что депрессия – это подавленная агрессия, то, может быть, агрессивность не повышенная, а находится в свёрнутом, ретрофлексивном режиме. Я думаю, что депрессивность – это обращение своей энергии, которая изначально была направлена во вне, на себя. Постоянное погружение в себя – то, что неминуемо приводит людей либо в какие-то практики, либо в терапию. Это попытка обработать напряжение через внутреннюю работу, не через контакт со средой, а через контакт с собой.

Когда говорят, что у человека в депрессии нет никаких чувств – не похоже, что там какая-то работа происходит.

Я думаю, что там есть разная глубина – от совсем клинического варианта до субдепрессивного состояния, склонности к самоанализу, размышлению.

Как это приводит к выбору психотерапии?

Есть люди, которые считают, что решение проблем находится во вне. А есть те, кто считают, что внутри. На этапе прихода в психологию мотивация часто является проективной – люди часто идут ктерапевту , но ошибаются дверью. «Я хочу помогать себе, но не могу этого признать и вижу страдание в других». Как показывает статистика, процент людей, которые остаются практикующими терапевтами , составляет около 10%.

У тех, кто остались, мотивация меняется?

Чтобы удержаться в профессии, нужно быть достаточно раненным, чтобы находиться в программе подготовки терапевтов достаточное для освоения профессии время.

Вопрос о другой стороне вашей работы – супервизии. Есть ли какая-то динамика в отношениях между вами и супервизантом?

Я для себя супервизии разделяю на подвиды. Есть теоретическая супервизия, которая является больше процессом анализа. Есть условно терапевтическая супервизия, направленная на то, чтобы разобраться в переживаниях супервизанта. Я в супервизии пытаюсь удерживать фокус на профессиональном аспекте, а когда мы подходим к личностным точкам, я говорю супервизанту, что это для личной терапии. Я стараюсь воздерживаться от выхода на границу контакта в нашей работе, то есть не обсуждать наши отношения. Если возникает напряжение, мы можем его прояснить, но только для того, чтобы вернуться в русло понимания случая.

Как вы понимаете, что вы зашли на личное поле и как отделяете супервизионный материал от клиентского?

Например, терапевт замечает, что в терапии масса симпатичных молодых мужчин и трудно справляться с возбуждением. Может выясниться, что у неё есть сложности в отношениях с мужем, и тогда я могу сказать, что есть это напряжение в личной жизни. Когда мы обнаруживаем, что нечто в жизни терапевта оказывает влияние на работу, мы с этим не работаем, только обозначаем.

Даёте ли вы поддержку и в какой форме?

Я могу поддерживать, подбадривать, но важным мне кажется следующее: основной поддержкой является опора на реальность. Любая тревога терапевта всегда обусловлена отсутствием контакта с частью реальности. Потому что чего тревожиться-то? Если мы можем обнаружить реальность ситуации, она сама является поддержкой.

Я помню, что в начале практики у меня было много тревоги, связанной с идеей «я плохойтерапевт ». С этим чувством нужно помогать?

Да. Я обычно говорю – да, плохой.

В смысле делаете парадоксальная коннотацию?

Нет. Он правда работает хуже, чем более опытные терапевты . Мне кажется, этот стыд связан с непризнанием своего места, реального размера: «Да, я начинающий, но я стараюсь из этого выскочить».

Что вы думаете или чувствуете в связи с тем, что большинство ваших коллег женщины, и есть ли разница между терапевтами-мужчинами и женщинами?

Я думаю, что мужчинам, которые в этой профессии находятся, свойственна развитая феминность, идентификация больше с женской фигурой в детстве. Я знаю, что для многих мужчин-терапевтов задачей является как раз добирание мужской части. Изначально они могут быть чувствительными, сопереживающими, а мужские части им удаётся найти в своей личной терапии.

А когда мужчина терапевт добрал мужские части, чем-то он отличается от женщины-терапевта?

Я думаю, терапия с мужчиной или женщиной будет разной, хотя мы не можем провести эксперимент. Выбор пола терапевта связан с фигурой из детства, к которой человек мог обратиться.

А вы сами кому больше доверяете?

И тем, и тем.

Почему мужчин в терапии так мало? 50 лет назад, скажем, это была больше мужская профессия.

Есть определённые социальные стандарты, например, как будто говорить про чувства – это не мужское дело.

У нас есть философский вопрос. Что такое любовь?

Стыдно признаться, но у меня есть идея, что люди все друг друга любят. Любовь – это такое свойство, может быть, природное или биологическое. И в этом плане мне с какого момента стали понятны религиозные идеи – неважно, в какой традиции, православной или буддистской. Если раньше они мне казались фальшивыми, то после занятия терапией я обнаружил, что это правда, но правда не красивая, а просто реальность. Возможно, биологическая. Чувство любви возникает в группе людей, если не мешают какие-то препятствия. Злость, вражда возникают потому, что с этим чувством любви что-то происходит, оно искажается, напрягается. Слово любовь все понимают по своему, масса смыслов, но для меня это не что-то романтическое, а нечто, что просто есть между людьми в разных формах.

Любить как дышать. А что-то может этому мешать.

Мы занимаемся тем, что помогаем эту любовь обнаружить – к себе, другим. Проблематика часто связана с тем, что есть какое-то нарушение в этой способности. Интересно, что люди часто путают дефицит любви с избытком. Жалуется человек, что никто его не любит, а оказывается, что это он не может выразить свою любовь и кажется, что это его не любят. Здесь бывает масса предписаний, стереотипов, запретов – кого надо любить, как. Если их разобрать, можно, оказывается, того любить и этого любить.

Вопрос от анонима: есть ли инопланетяне среди нас?

Мне бы хотелось, чтобы были.

А почему?

Это перевернуло бы мою картину мира, а это для меня самый кайф.

Виктор ГАНДЗЮК: «Зачастую врачу сложнее следовать собственным советам, сложнее «понимать» свою болезнь, сложнее бороться за себя…»

Снова разговор о здоровье, на этот раз – о здоровье врачей.
Странно ли, но будучи не в медицине, мы почти не задумываемся о том, что врачи тоже болеют, что иногда не берегут себя, что их знания – это подарок нам, а для них они бывают ношей. Мы хотим видеть доктора сильным и уверенным, чтобы задержаться за его крепкую руку и бездонную душу – и обязательно поправиться, обязательно встать, ведь с ним – не страшно…
А они – иногда уязвимее нас. С одной стороны, многие врачи недооценивают появление у себя начальных признаков заболевания и долгое время не обращают на них внимания, с другой – просто как-то неловко обращаться к коллегам по поводу себя. Но самое главное, если заболевание серьёзное – врачу труднее верить в лучшее, он просчитывает все возможные неблагоприятные исходы, его знания вместе с опытом лишают его этого прекрасного сна веры, когда один только сладкий шёпот вздыбливает все твои силы – и ты выпрыгиваешь, вопреки всему. Чем лучше врач – тем труднее ему обманываться, тем длиннее его ночи сомнений и тем тревожнее болезнь.
Чем лучше врач, тем меньше он бережёт себя. Эта «жизнь для других» иногда не оставляет умения помочь себе. Можно называть это как угодно: беспечностью, благородством – так или иначе, не врачу понять это бывает сложно.
В настоящей беседе мы только прикоснулись к теме недостаточно внимательного отношения врачей к своему здоровью – больше случайно, не обдумывая заранее такого намерения, просто встретившись для недолгого «чайного» разговора. Но за этой темой, как чувствуется, целый ком проблем, причин, выводов и вопросов.

Сегодня наш собеседник – Виктор ГАНДЗЮК, замечательный доктор, скромный и тёплый человек, руководитель одного из немногих на юге Украины Центра диабетической стопы, который успешно работает на базе больницы уже 14 лет.

Виктор Михайлович, Вас можно отнести к приверженцам здорового образа жизни?
- В какой-то степени, да… (Улыбается…)

А как Вы думаете, врачи в большинстве своём – это люди, заботящиеся о своём здоровье?
- Вряд ли. К сожалению, это не совсем так.

Что мешает? Какие-то обстоятельства профессии, недостаток средств, времени?..
- Я бы сказал, что в большей степени это, конечно, недостаток желания. Вместе с тем, постоянные стрессы, значительная интеллектуальная и физическая нагрузка, тяжёлые больные, иногда трудные пациенты (я имею в виду психологический фактор), ответственность за жизнь человека, хроническое недосыпание – живя в таком режиме, сложно оставаться безупречным. Но, как правило, доктору, вот таких простых человеческих «слабостей», как, например, усталость, раздражительность, забывчивость, те же вредные привычки, – пациенты не прощают. И наверное, это правильно – в глазах больного врач должен быть почти идеальным. Трудно, но надо быть таким.

Но ведь эта требовательность к себе, причём в достаточно непростых сегодняшних условиях жизни и при низком социально-экономическом статусе врача, наверняка создаёт отрицательный фон для здоровья…
- По статистике, врачи живут в среднем на 15 лет меньше своих пациентов, – это данные ВОЗ. Кроме всех перечисленных факторов, есть основания предположить, что нездоровые привычки в этом вопросе тоже играют свою роль.

Как объяснить курение врачей, которые ежедневно сталкиваются с последствиями этой привычки?
- Трудно сказать. Я, к своему стыду, тоже курю, хотя понимаю, что надо бросать. Возможно, это своеобразная псевдомедитация, возможность уйти в себя, как говорят, «расслабиться». Но если провести параллель, то, согласно данным, в США курильщики среди медперсонала составляют приблизительно 2 %, а в Великобритании – 0,5%. У нас, Вы сами понимаете, – в разы больше. На Западе считают, что пациент никогда не откажется от сигарет, если будет курить его лечащий врач. Нам тоже стоит к этому серьёзнее относиться, если не ради образа врача, то хотя бы для своего здоровья. Нужно ли напоминать, что курение отрицательно сказывается на сердце, сосудах, печени и, самое главное, на головном мозге? По многочисленным данным, табак сокращает жизнь на 7-8 лет.

Что помогает Вам быть активным в течение дня? Кофеин имеет место?
- Нет, я редко пью кофе. Активным помогает быть сама работа, та ответственность ежедневная, ежеминутная, которую она на тебя накладывает.

Если говорить об одной из самых популярных, наверное, сегодня тем: правильное питание, диеты, лишний вес… У Вас в этом отношении есть какие-то свои правила, ограничения?
- Я стараюсь воздерживаться от жирного, жаренного, не переедать… Но если быть откровенным до конца, то принципы правильного питания врачу, наверное, почти невозможно соблюдать. В силу занятости доктора вынуждены питаться на бегу, пропускать приёмы пищи, жить по ненормированному графику. Результат, конечно, ожидаемый: кто-то страдает от лишнего веса, у кого-то на этом фоне развивается диабет, появляются проблемы с сердцем и другие. Заботиться о своём здоровье с одной стороны некогда, а с другой… Возможно, просто отдавать – легче.

Это грустно, что врачи, а особенно хорошие врачи, бывают так не бдительны по отношению к своему здоровью и так не скоры в решении заняться собой…
- Вы знаете, когда врач становится пациентом – это очень уязвимая для него ситуация… Может быть, ещё действует такой подход: «Рана, о которой не думаешь, болит меньше»..? Не знаю. Но зачастую, врачу, действительно, сложнее следовать собственным советам, сложнее «понимать» свою болезнь, сложнее бороться за себя.

Известный хирург Фёдор Углов одним из принципов здоровья считал доброделание и трудолюбие. Как Вам кажется, почему? Как связаны доброта и здоровье? Труд и здоровье?
- А вот здесь очевидная связь. Это абсолютно жизненное утверждение. Не зря говорят: доброта для души, что здоровье для тела. Как известно, доброта способна улучшить настроение человека. Даже научные эксперименты продемонстрировали связь между проявлением доброты и стимуляцией той зоны головного мозга, которая отвечает за выработку эндорфинов – так называемых «гормонов удовольствия». Другими словами, чем человек добрее, тем более приятные эмоции он испытывает. Учёными давно проведена параллель между тяжёлыми заболеваниями внутренних органов и взглядами на жизнь больного человека. Люди, бескорыстно помогающие другим, умеющие контролировать свои эмоции, активные, трудолюбивые – имеют лучше здоровье и живут дольше.

Виктор Михайлович, в те моменты жизни, когда тоска, боль, тревога становятся удушающими – как Вы отвлекаетесь, чтобы не сойти к отчаянию и апатии?
- Нельзя замыкаться в себе. Хотя это бывает трудно. Лично мне очень помогает в такие минуты скорость, когда совсем плохо – тогда за руль, за город и по свободной трассе… Заедать или – ещё хуже – «запивать» переживания – точно не стоит. Вредные привычки не только слабо помогают в борьбе со стрессом, но ещё и добавляют новых проблем.

Вы умеете высыпаться?
- В общем, да. Обычно мой сон длится 5,5 – 6 часов, мне этого достаточно. Иногда люблю перед сном прогуляться. Зато рано лечь спать мне трудно, после 10 вечера я ощущаю какой-то прилив энергии… Видимо, дело в генетике.

А это правда, что недосыпание приводит к необратимым повреждениям клеток мозга?
- Так говорят многие исследователи, что в случае отсутствия нормального режима сна появляются деструктивные процессы в мозге человека. Вместе с тем, мы знаем примеры великих людей, которые спали очень мало, в два, а то и три раза меньше нормы, и хорошо себя чувствовали, эффективно работали. Тем не менее я бы не советовал так экспериментировать над собой. Если вы постоянно недосыпаете, это чревато серьёзными последствиями, начиная от невроза и риска появления лишних килограммов, и заканчивая более тяжёлыми проблемами – болезнями сердца, повышенным риском развития сахарного диабета и т.д..

Как Вы относитесь к режиму? Вы – человек организованный или Вам более свойственны спонтанности?
- Я достаточно организованный человек. По этому поводу есть очень хорошее выражение: «Время пользуется нашей рассеянностью, но оно идёт медленно, когда за ним следишь». На самом деле, режим дня – одна из самых важных составляющих здорового образа жизни. И, кстати, организация времени нужна не только для сохранения здоровья, но и для достижения целей тоже.

А что для Вас более допустимо – неупорядоченность в жизни или в работе?
- Конечно, в жизни. В работе я не могу себе такого позволить. Причём, это не внешнее, а внутреннее ограничение, – для меня очень важна работа.

Ненормативную лексику, наверное, тоже можно считать вредной привычкой?
- Безусловно.

Как Вы относитесь к этой «слабости»?
- Отрицательно. Хотя иногда… Но мне всегда бывает стыдно за такие моменты.

Это, наверное, стереотип, что хирурги любят крепкие слова и лаконические выражения?
- (Улыбается…) Это зависит не от профессии, поверьте, – всё в человеке.

А что для Вас слово? Есть связь слова со здоровьем?
- Слово – очень деликатный и иногда незаменимый инструмент врача, хирурга – особенно, потому что наши больные в большинстве своём сталкиваются с достаточно стрессовой для себя ситуацией, иногда меняющей всю их дальнейшую жизнь, и поэтому очень нуждаются в доверительном, человеческом разговоре с врачом. Мне – пока удаётся... Но это в меньшей степени от профессионализма, в большей – от понимания.

Чтение книг – Вы относите к здоровому образу жизни?
- Вполне. Ведь чтение не только развивает память, мышление, внимание, речь, но и в какой-то степени защищает от некоторых заболеваний мозга, особенно в зрелом и пожилом возрасте. Чтение – по сути, уникальное «упражнение», которое повышает эффективность работы мозга практически во всех сферах деятельности человека. Круг моих предпочтений – художественная литература: классика, современные детективы.

Умение влюбляться, как Вам кажется, это тоже признак здоровья?
- Способность остро ощущать жизнь, тянуться к ней жадно, стремится быть лучше ради кого-то, улыбаться какой-то неловкой улыбкой… – без этих эмоций просто трудно жить. А так как наш организм меняется под воздействием эмоций, соответственно, состояние души передаётся телу – и оно хочет жить. Безусловно, красота тёплых и каких-то «особенных» отношений между людьми делает красивой и долгой жизнь.

Эта способность зависит от возраста?
- В определённой мере, думаю, да. Возраст может мешать. Большой слой пережитого может делать сердце тяжёлым – когда труднее обманываться, очаровываться… и труднее открываться.

А как Вы сами считаете, Вы проживаете красивую жизнь?
- Если говорить о её внутреннем наполнении – да. Качество жизни, на самом деле, определяет только одна главная вещь – наполненность отношений с людьми, когда есть не только внешние, но и внутренние связи, когда ты нуждаешься в том, чтобы помочь другому человеку, когда не теряет значение взгляд и тебе достаёт чуткости почувствовать его и понять.

Беседовала Татьяна Кондакова
Херсон. Июль, 2015 г.

- Расскажите о себе и о своей профессии. Кем Вы работаете и как долго работаете по этой профессии?

Меня зовут Николай Васильевич Стрижаков. Я родился 21 ноября 1931 года в селе Богдановка Утевского района Куйбышевской области. В 1950 году окончил Куйбышевское медицинское училище по специальности фельдшер. Работал медбратом в МЧС нефтеперерабатывающего завода. С 1955 по 1961 год учился в Куйбышевском медицинском институте и одновременно работал в больнице им. М.И.Калинина в должности среднего медицинского работника. После окончания института был направлен в Похвистневскую ЦРБ. С 1961 по 1972 год работал в должности врача-хирурга. С 1972-2002 год работал в должности заведующего травматологическим отделением и внештатным районным травматологом. В 1973 году мне присвоили высшую категорию врача-травматолога-ортопеда.

За время работы я внедрил и освоил 62 новых метода диагностики и лечения больных с повреждениями и заболеваниями костно-мышечно-суставной системы, что позволило улучшить качество лечения и снизить сроки нетрудоспособности больных, использовал оригинальный метод металлостеосинтеза шейки бедра с применением направителя "лесенки" собственной конструкции.

Я являюсь руководителем научного общества врачей Похвистневского района, опубликовал 3 научные работы и 6 выступлений на областном научно-практическом обществе травмотологов-ортопедов, написал методические письма по оказанию медицинской помощи по обморожению. Также я наставник молодых специалистов, с начала открытия медучилища в городе Похвистнево преподавал хирургию, большое внимание уделял повышению квалификации врачей и среднего медицинского персонала своего отделения.

Награжден орденом Трудового Красного Знамени, медалью "Ветеран труда", значком "Отличнику здравоохранения", почетный житель города Похвистнево. В 2014 году получил номинацию «Призвание и Мастерство» в Самарской области в акции «Народное признание 2014».

- Почему Вы выбрали эту профессию?

Еще в детстве мне хотелось помочь всем, кому плохо и больно. Я возился с больными котятами и щенками. Друзья удивлялись, как мне не скучно все это. А мне возиться с больными зверушками очень нравилось и никогда не надоедало.

Но один случай ярко повлиял на мой выбор профессии. Нам вроде было тогда по 15-16 лет, точно не помню. Когда мы гуляли с друзьями, мой друг сильно повредил ногу - открытый перелом. Ну, знаете, кость наружу, кровь, все ребята в стороны разбежались, даже не знаю, чего боялись все в тот момент. То ли крови, то ли ответственности. Но я быстро принял решение, раздал всем указания, сам ни на минуту не отходил от друга, и уже буквально через 15 минут мой друг благополучно находился в медпункте с правильно наложенной шиной. С другом все стало хорошо, и как сказала мне врач медпункта, что если бы раньше не привели товарища, всё могло бы быть ещё хуже. После этого момента друзья могли положиться на меня, особенно мой товарищ, которому я спас ногу, и не бросил в трудный момент. Я даже не знаю других действий в этой ситуации, кровь меня как-то не пугала, а вся обезображенная нога исчезала при одном взгляде в испуганные глаза друга. Я до сих пор вспоминаю те глаза, как они повлияли на меня, а точнее на мой выбор. Я смотрел в них и совершенно ничего не хотел, кроме как помочь. И если до этого случая я хоть чуть-чуть сомневался в выборе профессии, то после него я твердо решил, что буду хирургом, и не просто хирургом, а хирургом-травматологом, чтобы никогда не видеть подобного взгляда...

- Чем Вас привлекает Ваша профессия?

Когда я прохожу мимо своей больницы и смотрю в светлые окна стационара, где вижу свет горящей лампы в операционной, я представляю себя идущим в белом халате по больничному коридору, где из каждой палаты мне улыбаются счастливые и здоровые пациенты. И это самое счастливое представление для меня. Какое это счастье, какая великая миссия - первым узнать о рождении новой жизни, или сказать матери: «Операция прошла успешно, Ваш сын будет жить». Почему-то когда какой-то больной так искренне благодарит тебя за проделанную работу, мое сердце начинает колотиться быстрее, я не то, чтобы начинаю гордиться, а наоборот, я рад, что больной здоров настолько, что может, так искренне благодарить, значит, всё прошло успешно.

Но не только благодарности и любовь к людям так завораживали меня. Я не могу описать то чувство, когда я нахожусь возле операционного стола. Когда держу в руке скальпель, когда переглядываемся с ассистентом, и этот взгляд врача-анестезиолога-реаниматолога, что пора, наркоз подействовал… Ты будто находишься один в пропасти и понимаешь, что тебе никто не поможет, что все решения за тобой, и что от того, как ты выберешься отсюда, зависит жизнь человека. Но знаете, человек, который лежит на операционном столе, он становится для тебя совсем не чужим, а близким. И ты начинаешь ему помогать, как своему, родному. Наверное, ради этого мгновения и стоит много учиться и работать, чтобы посвятить себя лучшей на земле профессии - быть врачом.

- Что является самым сложным в Вашей работе?

Первое время особенно трудно было стоять возле операционного стола и осознавать, что именно в моих руках находится жизнь человека. Хотелось позвать своего наставника, чтобы он стоял рядом и контролировал все мои действия. Каждый раз при входе в операционную я всматривался в лицо своему пациенту, лежащему на столе, и вроде бы я всё знал до мелочей по той или иной операции, но всё равно какой-то непонятный страх присутствовал в операционной всегда. Страх потерять больного, может быть даже и не по врачебной ошибке, но одно слово «потерять», звучало для меня всегда очень страшно. Как-то я сказал наставнику о своем страхе, на что в ответ, получил грозный взгляд. После этого старался все свои эмоции оставить за дверью операционной, не скажу, что так оно и было.

Врач должен быть готов к самопожертвованию. По первому зову, он должен прийти на помощь людям днем или ночью, в пургу или в дождь, будь то на улице стихийное бедствие. И я жертвовал всегда своим временем. Будь то 31 декабря или мой день рождения. Пациенты и их здоровье для меня всегда были на первом месте. Эта профессия требует мужества, необходимости принятия единственно правильного решения, от которого зависит человеческая жизнь. Это самое сложное в нашей профессии. Потому что пережить потерю на операционном столе может не каждый врач, большинство моих коллег, с которыми я начинал работать, ушли из медицины именно по этой причине.

- Довольны ли Вы, что выбрали когда-то эту профессию?

«Врач - это не профессия, а образ жизни». Каждый человек должен избрать ту профессию, которая соответствует его природным способностям и наклонностям, тогда он будет работать, как говорится, не за страх, а за совесть. Любимому делу человек отдаёт все силы, всю энергию, все знания, и тогда это дело будет выполняться лучше, отдача будет больше. Так и я отдавал своей профессии всю силу и энергию. Доволен я был ещё при поступлении в институт, а уже потом при знании медицины, эта профессия приносила немыслимое удовольствие. Вы не представляете, как это здорово, когда стремишься всё лучше и лучше сделать определенный вид операции. И вот, кажется, я нашёл его, но нет, можно ещё лучше. Я мог часами проводить время, исследуя какой-то определенный вид операции или сидеть и разрабатывать новый метод, к примеру, диагностики и лечения больных с повреждениями и заболеваниями костно-мышечно-суставной системы. Больница забирала у меня всё моё свободное время, и я не скажу вам, что это мне не нравилось. Если бы не нравилось, то уже после первых трёх недель интернатуры я бы сбежал от перенагрузки, от бессонных ночей, от потери свободного времени, как сделали многие мои сокурсники. Но я по своей натуре очень сильный человек, и вот лёжа на диване в ординаторской в перерыве между операциями с чашечкой кофе, я рисовал новый метод диагностики. Да, иногда я хотел всё бросить, хотел уйти совсем в другую сферу деятельности. Но наступала ночь, очередной сон с коварными идеями лечения, затем утро, и я шёл на работу, чтобы показать своему наставнику свои мысли.

- О чем бы Вы хотели предупредить тех, кто собирается получить такую же профессию как у Вас?

Я хочу сказать, что настоящий врач - это человек, который полностью отдаётся своей работе и своим пациентам. Поэтому перед тем, как выбирать столь важную профессию в мире, задайте себе вопрос, что для вас важнее - карьера или семья? Я себе этот вопрос задал, и определенного ответа не последовало. Я постоянно разрывался между семьей и карьерой. Хочу сказать спасибо за понимание, что моей семье не надоедали вечные ночные дежурства, когда пропускал важные праздники. Они всё это понимали, лишь при двух моих словах: «Пациенты ждут». Поэтому я хочу предупредить, всех поступающих в вуз. Либо вы полностью отдадитесь карьере, либо будете жить как на двух стульях. Поверьте, это очень тяжело. Я любил одинаково и свою профессию и свою семью, и выбрать так и не смог. Наверное, сейчас все скажут, да, любая профессия требует жертв. Но нет, таких жертв как профессия врача, не требует никто. Совмещать семью и работу могут только поистине сильные и выносливые люди.

Также, надо помнить, что профессия врача психологически очень тяжела. Множество людей с различными ранами, заболеваниями, иногда очень страшными. И надо быть готовым к любому исходу, особенно печальному. Профессия, действительно, очень эмоциональная. Не всегда на операционном столе взрослый человек. Есть случаи - детей, беременных... Эмоциональность здесь берёт своё. Особенно тяжело женщинам-хирургам. Насколько, я знаю, женщины ещё более эмоциональны, чем мужчины. Так что, хочу сказать, что работа хирурга - совсем не женское занятие.

- Сложно ли было освоить Вашу профессию? Какое образование нужно получить для этого?

Хочу сказать вам, что хирургия - это призвание. Хирургом нельзя стать - им нужно родиться... Я смело могу заявить, что я родился хирургом, и любимое дело было не трудно освоить. Просто нужно как можно больше практики. Врач, такая профессия, где практика - это основа. Первое время я проводил в операционных дни и ночи. Зато уже через месяц я начинал делать определенный вид операции, так сказать, на автомате. Но контроль нельзя терять никогда, поэтому я был сосредоточен в операционной в любой момент. Понимаете, вот это времяпрепровождение в больнице мне нравилось, я хотел и желал всё это освоить. Врач, которому не интересна своя работа, никогда не получит никакого эффекта. Всегда будет «рабочей лошадью», всегда будет выполнять однотипные операции и не сдвинется с места. Нужно любить свою работу, особенно такую как врач. В наших руках жизни.

Насчёт образования. Во-первых, врач-травматолог-ортопед относится к категории специалистов с высшим профессиональным образованием. Во-вторых, на должность врача-травматолога-ортопеда назначается лицо, имеющее высшее медицинское образование и документ о присвоении звания врача по соответствующей специальности. В-третьих, врач-травматолог-ортопед назначается и освобождается от должности приказом главного врача (директора) медицинского учреждения. Чтобы работать врачом, обязательно нужно медицинское образование, тут уж без него никак. Обучение в вузе длится шесть лет плюс 2-3 года (в зависимости от специализации) интернатуры, которая дает возможность приобрести первоначальный практический опыт и обеспечивает переход к самостоятельному процессу врачевания.

- Нужны ли какие-то особые качества человеку, который решил стать специалистом в этой области?

Однажды мне это сказал мой наставник, и это наставление настолько запомнилось мне, что я донёс его до своих молодых специалистов.

«Темперамент человека, как известно, характеризует динамические особенности его психической и моторной деятельности. Я с любовью отношусь к сангвиникам, с пониманием к флегматикам, с сожалением к меланхоликам, но полагаю, что настоящим хирургом может стать только человек, обладающий холерическим темпераментом. Сама профессия хирурга требует от него, чтобы он был темпераментным человеком - быстро соображал, быстро действовал. Решительность - одно из самых важнейших качеств, необходимых хирургу. Дело в том, что иногда во время операции создается такая ситуация, что только мгновения отделяют жизнь больного от его смерти. Буквально за несколько секунд хирург должен принять однозначное решение и суметь четко реализовать его». Этим наставлением я пользовался всю свою врачебную жизнь.

Я даже уважаю "тяжкодумов". Они, не торопясь, проигрывают в уме все возможные варианты прежде, чем что-то окончательно решить. Принимают они решение, как правило, всесторонне обоснованное и самое верное. Однако для большой хирургии они, видимо, непригодны. Мне с большим сожалением пришлось расстаться с несколькими своими сотрудниками, страдающими этим, прямо скажем, относительным недостатком. Порядочные и добросовестные, трудолюбивые и эрудированные, хорошие врачи и квалифицированные диагносты, они никак не могли вписаться в общий темп работы клиники, не говоря уже о непосредственной хирургической деятельности. Из хирургии им пришлось уйти, но все они заняли достойные места в других разделах медицины. Решительность и врач - два слова, которые должны быть синонимами.

- Приносит ли Ваша профессия хороший доход?

Я никогда не обращал внимание на деньги, для меня гораздо важнее было: как срослась нога, нет ли воспаления после операции. И всегда подобное говорю своим «детям медицины», так я называю своих студентов, чтобы не обращали внимания на свой доход. Профессия, который ты отдаешься полностью, должна приносить не материальный доход, а духовное удовлетворение. Особенно такая профессия как врач. Какой тут врач, кто на первое место ставит материальные ценности, кто от предыдущего месяца до следующего ждёт только зарплаты, кто жаждет получить выгоду с каждого пациента, кому нет дела до больных, а только в уме - заработная плата. Несомненно, когда ты молод, хочется много зарабатывать. Но если сравнивать деньги и жизнь человека, жизнь человека конечно важнее. Со временем можно понять, если ты будешь профессионалом своего дела, у тебя будет приличный доход и уважение. Про свою заработную плату хочу сказать, что у меня она была довольно-таки приличной, ну так скажем, мне и моей семье хватало. Настоящий врач должен относиться к своей заработной плате нейтрально, для хирурга гораздо важнее думать об операциях, методиках лечения. Знаете, молодые специалисты, когда приходят в больницу, не думают о своей заработной плате, они начинают о ней думать, когда появляется семья. Ещё один минус в том, когда врач зависит от зарплаты. Он начинает думать не только о работе, а ещё о том, что надо сделать как можно больше операций, набрать больше часов, нужно больше платных клиентов.

- Как завоевать доверие больного и уметь управлять им?

Впечатление о человеке складывается из того, как он одет, его поведения и манер, из того, что он говорит и как он говорит, ну и самое главное, из того, что и как он делает. От глаз разумного больного, когда он впервые встречает и испытующе смотрит на своего врача, которому, возможно, предстоит решать его судьбу, ничто не укроется. Не только то, как врач одет, но и его походка, и манера разговаривать, и жестикуляция, умение выслушать больного и ему ответить. На работе он должен выглядеть, по крайней мере, пристойно и аккуратно. Вместе с тем, даже весьма серьезному врачу в общении с больным не повредит улыбка, мягкий юмор или этичная шутка. Как мне представляется, с полным правом можно сказать, что тот, кто не умеет улыбаться, не должен заниматься и лечением. Врачу следует научиться поддерживать доброжелательный тон даже с самым невоспитанным больным, уметь с достоинством игнорировать его грубый тон, но, конечно, не оскорбления. Врач-весельчак должен все-таки хорошо чувствовать, насколько нравятся больному его остроты, шуточки, прибаутки и оптимизм. В разговоре обращаться на "ты" с незнакомым человеком можно только тогда, когда имеешь дело с детьми, но, к сожалению, многие врачи позволяют себе так обращаться и к взрослым пациентам. Что же касается взрослого человека, то обращаясь к нему на "ты", вы сразу ставите его на ступеньку ниже себя, не имея, конечно, к этому никаких оснований. Соблюдая эти правила, вы найдете подход к любому пациенту.

- Как избегать врачебных ошибок. Возможно ли это?

Главное не торопиться во время операции, а перед операцией не нужно думать, что подобную операцию я выполнял много раз, нет... Перед операцией обязательно почитать литературу, обсудить с коллегами действия, как лучше, как не нужно.

Могу честно признаться, что одни и те же ошибки, допущенные мной или моими помощниками, часто вызывают у меня неодинаковую реакцию. Полагаю, что с этим свойством человеческой натуры каждый человек, желающий все-таки стать личностью, может и обязан бороться.

По-видимому, нет лучшей профессиональной школы, чем публичный, но доброжелательный разбор ошибок как допущенных другими, так и своих собственных. Только тот может достичь истинного успеха, кто не утратил чувства самокритики. А сколько можно привести примеров тому, как даже вроде бы очень умные поди под влиянием успеха, славы и лести постепенно начинают признавать себя непогрешимыми, незаменимыми, полностью теряют способность к самокритике. Несомненно, что человек, утративший способность к самокритике, останавливается в своем развитии.

Хирургу по своей профессии - человеку действия, и действия весьма ответственного, более, чем кому-либо другому, должно быть присуще свойство находить и тщательно анализировать собственные ошибки. Это единственный реальный путь к предотвращению подобных ошибок в будущем. Конечно, от врачебных ошибок никто не застрахован, они, к сожалению, пока неизбежны, но у эрудированного, внимательного и думающего врача их бывает значительно меньше. Несомненно, что и с опытом врач ошибается реже, но только в том случае, если он тщательнейшим образом анализирует каждую свою ошибку и активно участвует в разборе ошибок, допущенных его коллегами.

- Что такое психологический барьер хирурга и как его преодолеть?

Психологический барьер, появляющийся в сознании хирурга, оперировавшего больного, который ему бывает очень трудно преодолеть. Причин возникновения этого барьера несколько. Это и уверенность хирурга в адекватности и высоком качестве проведенной им операции; и опасение напрасного повторного хирургического вмешательства, которое может привести к еще большему ухудшению состояния больного, если будет допущена ошибка в диагностике осложнения; и наконец, боязнь ответственности за свои действия перед больным и его родственниками. Хирург рассуждает примерно так: без операции может быть как-то все и обойдется, даже если больной все же погибнет, родственники смерть его воспримут как судьбу - организм не выдержал операции. Однако в том случае, когда больному производится повторная операция, то у него и у его родственников нередко возникает серьезное подозрение, что первая операция была выполнена некачественно. Поэтому в связи с этими обстоятельствами справедливо считается, что мнение хирурга, оперировавшего данного больного, при решении вопроса о повторной операции редко может быть объективным, а значит, решающего голоса при обсуждении вопроса о необходимости повторной операции он иметь не может. Практически этот вопрос решает консилиум старших хирургов и реаниматологов, который имеет право или принять во внимание, или вообще не учитывать соображения оперировавшего хирурга. Конечно, все повторные операции должны выполнять самые опытные хирурги. И уж если ты вообще один хирург или квалификация других хирургов совсем низкая, приходится все эти сложные вопросы решать самому и повторно оперировать тоже самому. Что касается более легкого преодоления психологических барьеров для хирурга, с возрастом и по мере накопления опыта, то у меня такая возможность вызывает очень большие сомнения, поскольку с возрастом человек становится более осторожным, особенно при принятии радикальных решений.

- Как использовать теоретические знания в практической работе?

Так ли часто хирург в своей работе вспоминает о каких-то теориях, а тем более пытается реально использовать их на практике? Думаю, что здесь честным будет отрицательный ответ. К сожалению, большинство наших практических врачей и особенно хирургов убеждены в том, что теорией они "обкормлены" в институте, а теперь их задача - медицинская практика. Какой же теорией из нескольких существующих должен руководствоваться хирург, выбирая метод лечения каждого конкретного больного? Мне представляется целесообразным придерживаться следующего правила. Каждый врач обязан выбрать и затем твердо стоять на позициях той теории, которая более других импонирует лично его взглядам и соответствует его мировоззрению. И так для каждого заболевания у больных, которых ему придется лечить. Только тогда все назначения и действия хирурга будут осмысленными, а лечение обретет свою логику. В противном случае врач сможет проводить больному только симптоматическое лечение на фельдшерском уровне. Конечно, врач может со временем изменить свое мнение о ценности той или иной теории, поскольку его взгляды меняются, а теории уточняются. Тем не менее, в каждый данный момент все его врачебные действия должны согласовываться с положениями той теории, которую он исповедует сегодня. Ах, как мы любим говорить, что медицина, прежде всего, должна быть профилактической! Но ведь пока это просто болтовня. Если болезнь доведена до той степени, когда больному может помочь только хирургическое вмешательство, то очевидно, что это будет уже далеко не ранняя стадия заболевания, а в ряде случаев оказывается, что болезнь вообще здорово запущена. Я придерживаюсь правила, не запускать болезнь до хирургического вмешательства.

- Какие советы Вы даете начинающим хирургам?

Как правило, новичка встречают приветливо, дружелюбно, но вам нужно будет приложить все силы, чтобы сохранить это отношение к себе на долгие годы. Вместе с тем все будут очень внимательно присматриваться к вам, стараясь определить, что вы за человек. С уверенностью могу сказать, что в первую очередь оценят вашу скромность, безотказность, услужливость и трудолюбие.

Пожалуйста, не спешите демонстрировать свою индивидуальность, эрудицию и высокий профессионализм. Научитесь терпеливо слушать и смотреть, а много говорить и особенно спорить поначалу не следует. Знания, полученные в институте - это ваше богатство, но теперь нужно набираться практического опыта, в чем вам и помогут новые коллеги, если вы их будете внимательно слушать, а также наблюдать за их действиями и поведением. К тому же, если вам при этом удастся показать им, насколько важны для вас все эти сведения и демонстрируемые манипуляции, то вы сумеете быстро завоевать друзей. Не смотрите с неодобрением, пренебрежением или критикой к используемым здесь, может быть и не самым современным методам. Вначале присмотритесь, возможно, эти методы в данных условиях оказываются совсем не хуже тех, которым вас научили. А если нет, то постарайтесь найти способ тактично подсунуть коллегам книгу или статью из журнала, где опубликованы более современные способы, и затем просто поинтересуйтесь мнением по этому вопросу своих старших товарищей. Не следует выставлять себя с самого начала неисправимым спорщиком.

Выполняя эти советы, любой хирург станет в своей больнице уважаемым. Так и я начинал!

Интервью провела Анна Задкова, ученица 10-го класса

«Профессия врача – это подвиг, она требует самоотвержения, чистоты души и чистоты помыслов. Не всякий способен на это», — сказал замечательный земский врач Антон Павлович Чехов. Люди этой профессии действительно удивительны по своей натуре, ведь мало кто из нас способен с полной самоотдачей следовать своему делу. Порой в их сторону раздается много критики и недовольства, но все мы понимаем, что лишь врачи, каждый день стоя на страже нашего здоровья, идут на тот риск, который порой не подвластен ни обстоятельствам, ни даже законам жизни. И пусть эти слова нельзя посвятить всем и каждому доктору на планете, но их с уверенностью можно адресовать замечательному врачу-педиатру Першотравенской городской больницы Кибальниковой Людмиле Григорьевне. Получив самые что ни на есть прекрасные отзывы о ее работе, мы решили пообщаться с Людмилой Григорьевной и узнать, в чем же залог ее профессионального успеха.

— Путь к врачеванию. Как именно он у Вас начался?

— В 1994 году я окончила Днепропетровский мединститут, но уже после третьего курса работала медсестрой в инфекционной больнице, где проходила свою первую практику в детском гепатитном отделении. Потом – 2 года интернатуры в Павлоградской городской больнице №1. После прохождения всей необходимой практики в 1996 году устроилась на работу в Першотравенскую горбольницу, где и работаю по сей день.

— Нет ли сомнений, что нужно было выбрать другую дорогу в жизни?

— Детским врачом я проработала уже 20 лет, и нисколько об этом не жалею. Разное бывает настроение. Знаете, день на день не приходится, особенно у нас, у медиков. Бывают такие тяжелые приемные дни, что порой в запале и подумаешь про себя: мол, зачем меня сюда занесло… Но потом понимаешь, что это твое, это и есть твоя жизнь – и уже на следующий день снова торопишься на работу.

— Как известно, выпускники медицинских институтов уже давно не клянутся Аполлоном, врачом Асклепием, Гигиеей и Панакеей – современные врачи дают клятву Гиппократа. Какие пункты этой клятвы наиболее значимы лично для Вас?

— О! Это интересный вопрос, конечно! Интересен он тем, что клятву мы эту не совсем так давали, как представляют себе многие. Дело в том, что заканчивала я медицинский в 90-х. Это сложный период жизни был, и в это непростое время наш институт проходил аккредитацию на приобретение статуса медакадемии. Началась возня с документами: оформления-переоформления, поэтому нам просто выдали наши дипломы – и на этом все. В самой клятве, которую, конечно же, знает любой врач, лично для меня самая основная заповедь – «не навреди!».

— Гиппократ как-то сказал: «Врач – философ, ведь нет большой разницы между мудростью и медициной». Что Вы можете сказать по этому поводу? Так ли это?

— Медицина – это, безусловно, большая мудрость. Здесь вообще всегда нужно не терять головы и обязательно придерживаться некой золотой середины во всем: в лечении, в общении с пациентами, в отношениях с коллегами. Как-то на киевских медицинских курсах наш преподаватель сказал: «Вы должны всегда вникать в глубь ситуации, а не смотреть только на поверхность. Да, очень важно правильно ставить диагнозы и назначать соответственное лечение, но также нужно иметь мудрый подход, вникать в суть. К примеру, у двух ваших пациенток один и тот же диагноз – желче-каменная болезнь. Но, одна дама, скажем, VIP: у нее салоны, правильное питание, дорогая жизнь, а вторая — обычная деревенская женщина с десятью коровами и мужем-алкоголиком. Станете ли вы им делать одинаковые назначения? Если даме с достатком написать список копеечных лекарств – она тут же потребует другого врача, а если обычной женщине назначить дорогие лекарства, то она, скорее всего, откажется от лечения». Этот пример иллюстрирует всю ту мудрость, которой должен обладать любой настоящий врач.

— Людмила Григорьевна, в таком случае скажите, какие же качества отличают настоящего врача от Бога и врача, как говорится, «не дай Бог»?

— Сложно сказать. Врачи разные бывают, и у каждого свой подход. Хороший врач должен обладать терпением, чтобы внимательно выслушать больного и ничего не упустить важного. Ну, а «врачи не дай Бог», мне кажется, долго в медицине и не задерживаются.

— Случалось ли Вам встречать коллег, которых Вы осуждали и не были согласны с их методами лечения?

— Вы знаете, я вообще не люблю осуждать людей. В моей практике такое не раз бывало, когда пациенты приходили и начинали осуждать методы лечения какого-нибудь моего коллеги, мол, лучше я у вас буду лечиться, чем у этого. И я тут же это пресекала, потому что, во-первых, это неприятно, а во-вторых, ну если человек при мне обсуждает и ругает другого врача, то где гарантия, что так же за спиной он не начнет ругать меня, если ему что-то не понравится? Поэтому, нет: у каждого свои методы и ситуации, и осуждать своих коллег я не в праве.

— Во время зимнего карантина в этом году мы все были наслышаны о больших очередях больных детей в Ваш кабинет. Сколько детей Вы тогда приняли? Это больше нормы? И как часто Вы принимаете такое количество пациентов за один прием?

— Есть трудные периоды, когда начинаются вспышки вирусных инфекций и простудных заболеваний у детей, и в этот период не только у меня одной большие очереди под кабинетом. Больше нормы принимают все мои коллеги. Я тогда принимала где-то по 50-60 больных за прием, тогда как норма врача составляет 18.

— Вы явно лукавите: как нам известно, в феврале этого года в период с пятницы по вторник Вы приняли 254 ребенка и 32-х больных детей посетили на дому. Вот небольшая статистика тех дней: 13 февраля на прием к вам обратилось 80 больных, еще 9 Вы посетили на дому; 16 февраля – 92 пациента и 11 по месту жительства, 17 февраля – 82 ребенка и 9 дома…

— От вас ничего не скроешь, но я сама никакой подобной статистики не веду – я просто исполняю свой долг.

— Скажите, с кем Вам легче работать: с маленькими детьми или с подростками?

— Работа педиатра – это в основном работа не с детьми, а с их родителями, а дети – они все дети. Разница только в том, что с маленькими детьми всегда приходят родители и все пристально контролируют, а подростки уже могут и сами прийти на прием, получить назначение и идти лечиться. В этом, наверное, с ними как-то проще, потому что эта возрастная категория уже намного самостоятельнее.

— Мы знаем, что все дети боятся людей в белых халатах. Есть ли Ваши собственные методы воздействия на подобную ситуацию?

— Как ни странно, у меня подобные случаи единичны. Если ребенок уже зашелся в истерике, то его очень сложно успокоить, потому что он не реагирует уже ни на игрушки, ни на уговоры. Успокоить легче, конечно же, родителям, но вот меня лично, хоть я и в белом халате, все дети воспринимают очень спокойно и не боятся.

— Знаете, у учителей, воспитателей и врачей-педиатров есть нечто общее. И это вовсе не то, что все они бюджетники. Скандальные родители – вот объединяющая проблема. Как часто возникают скандалы в Вашем кабинете и как Вы с этим справляетесь?

— Вы знаете, да. Вы очень точно подметили эту особенность. В основном скандалы начинаются в очередях между самими пациентами, и там же, в коридорах, они и заканчиваются. Но бывают и такие случаи, когда пациент начинает примерять на себя ношу врача и уже тебя учить, как правильно лечить ребенка. Бывает и такое, что я назначение сделала одно, а потом приходит недовольный родитель и начинает говорить, что в аптеке ему посоветовали другие лекарства – намного лучше. В такой ситуации главное не теряться и предложить такому родителю самому лечить ребенка, если он так хорошо все знает, или лечиться у фармацевта. Как правило, это срабатывает, потому что человек начинает уже отдавать себе отчет, что его ребенку лучше наблюдаться у дипломированного и опытного специалиста, нежели слушать или вычитывать всякие советы самостоятельно.

— В чем особенность детской медицины? Есть ли какая-то статистика наиболее распространенных заболеваний у детей?

— В основном у детей очень часто возникают вирусные инфекции и простуды. Это наиболее распространенные заболевания, с которыми мы сталкиваемся. Особенность детской медицины, скорее, в том, что к детям нужен особый подход, и любой педиатр должен быть особенно аккуратен в лечении, поскольку детский организм еще не окрепший, не сформированный. Поэтому дозировки, лекарственные препараты и методы лечения в целом должны быть четкими, чтобы ни в коем случае не вызвать ни аллергии, ни чего-то похуже. И если взрослый человек может в какой-то ситуации сказать врачу, что он принимал и что ему помогло, то ребенок тебе этого не скажет, а для некоторых малышей какие-то медицинские процедуры и препараты могут оказаться вообще первыми. Все это врач-педиатр должен учитывать, чтобы не навредить.

— Хотелось бы услышать от Вас как от специалиста какие-то советы для молодых родителей по поддержанию здоровья своих малышей.

— Это будут те советы, которые родители уже не раз слышали и сами на них выросли, но, тем не менее, повторение – мать учения. Поэтому еще раз говорю, чтобы детей не переохлаждали, не давали им продукты, которые могут вызвать аллергии, чтобы всегда вовремя обращались за помощью к профессиональному специалисту… А главный совет – пример здорового образа жизни должны подавать детям родители. А о каком же здоровье может идти речь, когда идет папа с коляской и дымит сигаретой прямо на ребенка, а потом удивляется, откуда у малыша кашель?

— Приближается . Как Вы отмечаете этот праздник? Есть ли какие-то определенные традиции его празднования?

— У нас все традиционно скромненько: после работы мы с коллегами собираемся за чашечкой чая и просто беседуем. Каких-то особенных традиций празднования этого дня у нас нет, но атмосфера всегда была добродушной и радостной. Есть хороший повод вспомнить свои студенческие годы, рассказать коллегам интересные случаи из практики, да и просто порассуждать о том, ради чего работаем — пусть не без юмора, зато честно.

— И напоследок: что бы Вы хотели пожелать тем, кто еще не ступил на этот путь, но уже решил посвятить себя медицине?

— Остается только им пожелать успеха. О каких-то страхах и наставлениях говорить, я думаю, не стоит, потому что решиться стать врачом – это уже отважный шаг в жизни, смогут на него пойти не все. Поэтому, раз уж решились эти люди на такой шаг – значит, они станут врачами. Думаю, что они уже знают, на что идут.

Беседовала Татьяна Комаринская